Роман Уроборос - День народного единства

— Соратники, воины времени. Настал величайший момент в истории Вселенной. Первый раз в Истории, живые существа из прошлого, используя свои аватары в будущем, решают проблемы настоящего. Настал великий день нашего ордена, ордена людей, которые по примеру Великих, знают, чего они хотят достичь. Цели наши не ограничиваются временем, отпущенным нашим бренным телам. Цели наши уходят далеко за горизонты времени. И самое главное, это теперь наша земля, здесь все наше и принадлежит это все нам по праву. По праву нашей уверенности, хотя многие назовут это наглостью. Вперед же воины, нет времени объяснять. Здесь и сейчас!

Здесь и сейчас, заорали воины. И я махнул рукой. И воины наши воодушевленные моей речью, побежали все как один на штурм очагов зла. Зло, как раковая опухоль, раскидала свои щупальца по просторам сердца нашей Родины. И началась потеха. Все побежали как санитары леса, как очищающие силы нашего здорового общества, убивали неверных, убивали взяточников, подлецов, переметнувшихся. Но Боря хитрый бес, недаром сам Сатана его обучал. Пустил он в ход танки, которые начали стрелять прямой наводкой по нашей походной церкви. Но снаряды летают в обе стороны! Выдержали мы, отсиделись в вечном болотистом времени нашей Родины. Ведь когда у нас такое время, нам никакого пространства не надо. А Родина, и мама, и время все слова эти женского рода, производные великой богини, которая и сошла с небес в виде моей мамы Раи. Имя созвучное раю, но рай на земле не построишь, поэтому пришлось ей взять на себя всю боль нашего мира, заплакать от всего этого и умереть очищающей смертью. Но я не дам умереть тебе, мама! Мама, мама! Твои руки, твои добрые шершавые руки, шершавые от круглосуточной работы. На работе, дома, ты все время что-то делаешь этими руками. Я не хочу, чтобы ты умерла, и я все сделаю, чтобы этого не случилось и по традиции снова начинаю молиться богу. Потому что не знаю, как по-другому, не научили. Это вот сейчас так, а тогда в детстве как? В бога же не верил никто, тогда включалось примитивное детское шаманство. Одушевление всяких неодушевленных предметов. Недосказанность. Полутона, шепот. Вот так надо и сейчас. Обопрись на ближайшее пространство, напитай его энергией своей, не прилагая силы, соединись с ним, отдайся потоку времени и жди. Ведь время — это намерение бога вывести хаос на свет божий. Время — это и твое намерение. Оно не прикладывается никак к пространству. Оно течет сквозь него, с необходимостью меняя его. А что такое необходимость. Необходимость — это свобода осознанная. Или наоборот, как учил нас Ленин, как учит Коммунистическая партия — всегда выполнять законы. А законы ваши кто придумал, кто принимал? Вы же и принимали. Поэтому винить некого. В комнате еле слышно играет английская рок баллада. Нам хорошо, нам никто не нужен, так хорошо, тепло. Жизнь удалась, ты скоро неслышно нырнешь под одеяло и отдашься сладким объятиям морфея. Но нет, нельзя. Быстро возвращайся во вчера. Спасай мать. Спасешь ее, спасешься и сам. И мир. Мир во всем мире сразу установится, пусть ненадолго, пусть на секунду. Но как же важна эта секунда. Может быть, эта самая важная секунда, через нее ты осознаешь намерение свое, ощутишь ответственность за мир. Соединишься с миром в эту великую секунду полной тишины. Поймешь, что ты все, то есть вообще все знаешь. Уловишь все законы вселенной, начнешь все понимать. И тут зависание закончилось, все пошло опять своим чередом. Все как раньше. Все сразу забыл навсегда. Но это не важно. Ты в любую секунду можешь все повторить. Потому что… Мозг двенадцатилетнего подростка не может всего этого выдержать, поэтому периодически отключается, сразу забывает все, через секунду, после того, как все это произошло, а мозг сорокашестилетнего мужика на грани, но держится. Но почему я себя по двум точкам лишь определяю? Где я тридцатилетний, почему не ощущаю себя шестидесятилетним? Или семидесятилетним? Но, чу. Вот идет мне навстречу старик, седой, с бородой, одет в какую-то хреновину. Крестьяне в девятнадцатом веке носили такое, по-моему. Садится рядом со мной, смотрит на меня долго-долго и говорит, нет, это я говорю. Запутался, в общем, я — это тот, кому сейчас сорок шесть лет. А он отвечает. Итак, я спрашиваю.

— Зачем я живу? Что меня ждет в будущем? Что мне делать?

— Пиши книги.

Встает и уходит. Быстро так и проворно, как подросток. Я вспомнил, кого мне этот старик напомнил. Льва Толстого. Тогда все понятно. Лев Толстой советует писать, как предсказуемо и романтично. Какая логичная галлюцинация! Это не Лев Толстой, говорит мне голос с небес, это ты в старости. Прислушайся к тому, что говоришь ты себе сам. По трем точкам, говорят, ты теперь сможешь линию прямую своей жизни прочертить, так давай. Вперед. Вот и пишу сейчас, кстати, весь этот бред именно потому, что, когда-то решил, что я писатель, через лютые кувырки моего подсознания. А все почему? Потому что Родину люблю. И всегда стараюсь. Всегда прежде чем сделать что-то спрашиваю у себя. А как ты думаешь, стране, России, это полезно? И делаю что-то только после того, как получаю утвердительный ответ. А любовь к Родине, начинается, повторю я вам с любви к матери. Так-то. Но надо мне кажется все же рассказать о том, как я Борю, раковую клетку, из сердца нашей страны выкинул. Итак, идея его с танками удалась. Погибли все сторонники мои, все друзья мои соратники, воины света исконные. Это в буддийских книгах все волшебные герои неуязвимы. В реальной жизни, от прямого попадания снаряда в голову, никто еще не выживал. Будь ты хоть трижды мастером дзен с десятым даном и самым черным пречерным поясом. Я остался один, потому что в самой последней кровавой битве, струсил и ретировался в будущее как раз с Львом Толстым разговаривать. А как вернулся, на улицах только трупы моих товарищей, ничего больше. А Боря давай сразу праздник праздновать, пресс конференции устраивать. Во время одной такой пресс конференции я его и подловил. Он сидел такой в кресле золоченом, за столом из красного дерева и собирался своим сторонникам раковым клеточкам команду тайную дать, как умертвить и растащить по углам да норкам мою великую страну. Да не тут-то было. Когда оставалась минута до начала прямой трансляции, я появился такой красивый и грозно так говорю Борису.