Роман Уроборос - День народного единства

7. Ты знаешь, у нас уже давно никто за границу не ездит. Вопрос. На кой? Чего мы там не видели? А если кто-то ни разу не был тоже не велика потеря. В общем собрались мы всем миром пообсуждали и решили. Не ездим больше за границу. Почти единогласно все решили. Сход у нас всенародный это называется. У нас посмотри. И Алтай, и Саяны, и Карелия, и Курилы. Перечислять только замучаешься. Я везде был. Раньше в старые времена. То в Италию, то в Турцию, то, прости Господи Отец Наш Перуне, в Египет. Ну и что? Лежишь на пляже, пиво пьешь, на экскурсии разные ездишь, да по вечерам себе брюхо в ресторанах набиваешь. Тоска. По магазинам я еще шастал. А теперь. Был я в Карелии. Красота. Климат. Воздух прозрачный. Чистота. Ветерок холодный. Утром проснешься, выйдешь на берег озера, вздохнешь полной грудью и нырк в озеро. Водичка холодная бодрит. Сердце вначале зайдется, тело судорогой сведет. Зато потом начинаешь интенсивнее ногами и руками работать. Нырнешь пару раз. Выйдешь на берег, все тело зудит. И тепло по всему телу разливается. Зарядку сделаешь. Поприседаешь. И бегом, бегом. Вот жизнь. Ты пойми, в том, что мы перестали пределы Родины покидать, в этом нет никакого принуждения со стороны властей. Это я сам, осознанно решил. Понимаешь? Ну, нет никакой нужды мне никуда ездить. Мне здесь хорошо. Пускай они к нам ездят. Смотрят, как промышленность у нас невиданными темпами развивается, сельское хозяйство. Наука. Строительство. Архитектурное искусство у нас на невиданную высоту вышло. Посмотри вокруг. Какие дома строятся. А если памятники какие вдруг у нас раньше разрушили, а на их место безвкусицу понастроили, мы, так сказать, историческую справедливость восстанавливаем. Вот, например, на месте неправомерно построенного храма Христа Спасителя, мы опять наш прекрасный бассейн «Москва» воссоздали. Теперь люди культурно так сказать и в зной, и в стужу…

8. Вот о чем я? Понимаешь у меня так всегда, начинаю говорить, понимаю и помню о чем, говорю, говорю и в процессе забываю о чем я говорил в начале. Так и сейчас. Вот мысль ушла, я же говорю. Поймал. Иностранное не покупать. Вот еще один лозунг. Раньше помнишь как было? Да мы уже ничего не производили. Только нефть и газ. Все товары шли из-за границы. Ну, почти все. И вот представь, появился план поэтапного отказа от иностранщины. И все сами заметь. Никто на нас не давил. Порекомендовали сверху, а мы и осознали. Мы сознательные стали и давай работать. Как китайцы, которые плавили железо у себя в каждой деревне, в каждом доме, можно сказать. Знаешь, как тогда было? С ног валились. Но сначала обувь, там, одежда сплошь наша, потом все сложнее и сложнее вещи пошли. А рубль, между прочим, все не падает. Все растет и растет. И так годами. Один раз, правда, было. Враги внешние постарались. Интервенцию против рубля провели. И рубль упал. Ненадолго и ненамного. Но морально тяжело было. Эта знаешь. У меня до этого только один раз было. Когда я узнал, что Карлос Кастанеда умер. Понимаешь, я ж его книжки все до дыр. Знал почти наизусть. Верил ему. Тенгресити по видеоурокам изучал. И думал, что он, как и Дон Хуан сгорит огнем изнутри. Понимаешь? И отправится в бесконечное путешествие по третьему вниманию. А он умер. Все, бога нет. Иисус Христос умер и не воскрес. Такие аналогии я тогда приводил себе. И вот рубль упал. Ну, упал и упал. Раньше он что ли не падал? Но тут… Вера такая у людей была. Все на подъеме. И думаем, так теперь будет всегда. А тут бац, такой облом. Думаешь, мы сломались? Нет. Вышел на красную площадь лидер нации и сказал. Мы проиграли сражение, но не битву. Если и дальше будем верить, не смогут враги ничего нам больше сделать. И рубль, как опора национальной идеи, будет тверд и несокрушим. Тверд и несокрушим. Так и сказал. И с тех пор ни разу. Бывало, он не вырастет, останется на старых позициях. Но падать, такого уже два года нет. И потянулись инвестиции к нам. Его тут один еврейский журналист спросил, мол Ваше превосходительство, Вы против иностранных товаров выступаете, а иностранные инвестиции приветствуете, иммиграцию поддерживаете. Нет ли здесь противоречия? А он ему — отделяйте мух от котлет. Так и сказал.

9. Да мы здесь такое пережили. Будь здоров. И восстания вооруженные и бунты. Чуть гражданская не началась. Война. Но Президент и здесь молодец наш оказался. Сказал. Зачем русским людям друг с другом воевать? Убивать друг друга. Нас и так мало осталось. Денег у вас теперь полно. Ума мало. Так я Вам подскажу. Хотите повоевать. Наймите узбеков, китайцев. Обучите их, вооружите, заплатите денег в конце концов. И тогда начинайте уже воевать. А сами не воюйте. Сами в сторонке наблюдайте. Потом, кто победит, того и тапки. Но друг друга потом не смейте убивать, в тюрьму сажать. Решайте все мирно, бумаги подпишите. Объединятся в армады, в армии разные никому не возбраняется. Да и пожалуйста отношения выясняйте на сопредельных территориях. Сор домой не тащите. Что смотришь на меня? Как будто я белены объелся и непойми что несу. Ну, вот пример тебе. У меня баба была. Юлька. Мы с ней уже думали в шутку о том, а не пожениться ли нам. У меня две жены уже, правда, было. Но у нас сейчас это можно, многоженство — это по закону. Никакой самодеятельности. Количество не ограниченно. Демография знаешь, как вверх прет. Будь здоров. Вон у Юрка моего двенадцать. Я тебе говорю. Меня к себе приглашал. Мы с ним такое творили с его женами. Ну а чего? Я ж его лучший друг. Он мне всегда говорил. Мои жены — твои жены. Вот ты не сознательный человек. Ну, вот зачем ты какое-то там мусульманство приплетаешь? У нас вера предков, если ты еще не понял. Модернизированная слегка. Но наша исконно русская. У нас раньше на Руси. До христианского кошмара. Можно было больше одной жены иметь. Ученые доказали. Наши ученые, нет, не британские. А ты это так шутишь, я понимаю. Смешно. Ха-ха. Наш. Исконно русский. Махровый славянин. Я читал. Слушай, вот ты меня опять в сторону увел. Я забыл, о чем тебе уже рассказывал. А… О Юльке… Так вот, кроме того, что мы с ней трахались, у нас с ней бизнесов разных много было. Магазинчик сувениров, рядом с Красной площадью. Это раз. Производство сувениров из карельской березы. Это два. Студия по производству славянских порно фильмов. Чего ты ржешь? Это самое прибыльное… Ха-ха. Да не вру. Я денег дал. Многие охотно снимаются. Нет, не русские. Чехи в основном. Какие чеченцы? Чехи, я же сказал. Так раньше чеченцев называли? Не знал. Чехи и чешки. У нас распространять нельзя. Дети могут увидеть. А на экспорт можно, пусть смотрят, если им их местные законы позволяют и мораль. Ладно. Банк люксембургский еще был на троих у меня с Юлькой и Мишей. С еще одним моим другом. Ну и деньги в банке русском лежали. И она ими распоряжалось. Много ни много. Хватило бы на роскошную жизнь, на годы. Даже на десятилетия. Вот она их сняла. И свалила за границу, тайно, по поддельным документам. И одна. Я бы еще понял с мужиком. Обидно мне все равно стало. Обратился я с жалобой к своему сотнику. Кто такой сотник? Мой командир. Я вот десятник. Он — сотник. Не пойму, чего ты спрашиваешь. У нас так общество наше святое организовано. Само это сложилось так, мы сами решили, никто нам сверху ничего не указывал. Над сотником тысячник, над тысячником Большой Десятник, над ним Большой сотник, выше Темник. А Темники уже Государю подчиняются. Ну да, Президенту, то есть. Оговорился я. Оговорочка по Фрейду? Так ты значит. Я смотрю, мил человек, трудно тебе будет вписаться в нашу семью народов русских. Ой, трудно. Нет, я не угрожаю, что ты. Слушай, опять ты меня сбиваешь. Я ведь про что рассказывал? Про Юльку, седьмую жену мою. Нет, не самую любимую, что ты. Самой любимой Анька была. Я ее Сашке обратно подарил. Слушай у меня голова кругом от твоих вопросов идет. Давай я все по прядку. На чем я остановился? Да. Правильно. Обращаюсь я к сотнику, Ашоту Левоновичу… Ну да, так его зовут… Да нет же, русский он. Я же говорил тебе, у нас теперь все русские. Даже негры. Слушай, еб твою мать, ты мне дашь рассказать историю до конца? Прости Господи Перуне-батюшка! Вот до греха ты довел своей нетерпеливостью. Давай так. Ты молчи. Я рассказ закончу, потом ты будешь мне свои вопросы задавать. Идет? Договорились? Ну, добре. Я рассказываю ему, мол, баба моя, жена и подельница, денег миллионы сняла и за бугор свалила. Сотник говорит, ничего Алешка, это я значит, Алешка. Найдем ее быстро. Сейчас найти человечка на земном шарике, как делать нечего. Нас все любят и уважают, за силу и за богатство, за щедрость нашу. Сеть такая осведомителей, ищеек по всему миру. И все на нас работают. А то как, кто платит, тот и музыку заказывает. Нашли ее быстро. Недалеко она смоталось. Успела только до Эфиопии доехать. Ее там и тормознули. Эфиопы. Наши друзья. Мой сотник туда прилетел, все барышне моей объяснил. Что свяжут ее, отвезут в Россию-матушку и накажут по Новому Домострою. Как накажут? Как накажут… Известно. На север сошлют работать или на юг. Детей нянчить будет или в ведический монастырь. Но тут парень один появляется. Связывается с сотником моим и говорит. Не троньте ее. Баба моя. Я за нее вписываюсь. Я честно в шоке, кто такой не знаю, но выяснилось быстро, сотник один, бывший ее одноклассник, влюблен в нее был. Понятно, что и сейчас влюблен. Значит повоюем. Начал я китайцев нанимать. Их много, их не жалко, да они и подешевле стоят. Но у меня хитрость одна есть. Я — снайпер. И у меня винтовочка одна есть. А управляется она издали с помощью джойстика. Замаскируешь ее, пристреляешь за день до боя. А потом, ну даже если ее заметят, ну из гранатомета пальнут, из всех последствий — только черный экран. И дрон у меня еврейский один летающий. В каком смысле еврейский? Израильский то есть. Им уже кореш мой, Юрок, из Москвы управляет. Наловчился он в играх компьютерных, в симуляторах, да тренажерах, и вот иногда друзьям помогает в их разборках. Надо разведданные еще купить, узнать есть ли у Кости какая техника. А именно так звали этого незадачливого паренька, который за Юльку вступился. Оказалось, что у Кости есть и дрон, правда старый и танк. Значит надо накануне из строя вывести. Есть у меня один диверсант-любитель. Он тебе что хошь сделает. Может даже если попросить его, старт ракеты с Байконура сорвать. А с моим дроном ничего не случиться, он, как только мы бой назначили, стартовал и будет летать в воздухе, даже дозаправляться в воздухе если надо будет. Но обычно не надо. Он в восходящих потоках воздуха может долго держаться. А розу ветров Юрка себе загрузил. Снайперскую винтовку уже установил еще один интересный вояка, Хамелеоном его звали. Я пристрелял. И вот настал день битвы. Я своим китайцам даже говорить ничего не стал. Сказал только по-китайски «dasi». Ну, началось. Автоматы строчат, перебегают все от укрытия к укрытию. А я через снайперку смотрю. Вижу с двух сторон двадцать легко раненных и ни одного убитого. Понятно, договорной матч. Мы это сейчас исправим. Кого ты нанял мой многоуважаемый визави Костя? Узбеков. Молодец. Вот бежит один, молодец. Ничего не боится. Знает, мои китайцы его только ранить могут. А я ведь и убить могу, дорогой мой Рашид. Программа держит его на мушке. Крестик на лбу. Джойстик нажал. Готов. Не дергается. Ну что посмотрим, крепка ли китайско-узбекская дружба. Где у них главный? Ага, под брезентовым укрытием, по рации разговаривает. Гыр-Гыр-Гыр. Инфракрасное видение включил, вот он под брезентом. Попал в грудь, упал, ногами сучит, смех, да и только. И я ему ноги перебил, руки. И контрольный в голову. Христос воскреси. Воистину. Тупые чурки, вы еще не поняли, что новый игрок появился на вашей доске шахматной? Потеха пошла. Бам, бам. Раненных сколько, убитых. Мои китайцы в атаку пошли в полный рост, чуя полную свою безнаказанность. Но не тут-то было. Пулемет застрочил. Разрывными. Кто-то с неисправного, а попросту сказать, со специально сломанного танка снял, приволок и теперь мстит за своих братьев по крови. Узбеки прятаться начали, поняли, что снайпер работает. По серьезному теперь все закрутилось. Китайцы струхнули не на шутку, назад побежали, типа сдались. Ага. Фиг вам. Пули летают в обе стороны. И угол обстрела у моей снайперской винтовочки — триста шестьдесят градусов. Китайцам в спины? Нет. Специальные пули летят им навстречу. Между молотом и наковальней получается вы, потомки Мао, попали. А ну воевать! А ну стрелять! А ну убивать! Экран потемнел, это Костян, значит, расположение моей снайперской винтовочки вычислил и бабахнул из гранатомета. Ну ладно, пойду в зал наблюдений, официально так сказать смотреть буду. Танки пошли, завелись все же. Ну и баран ты, Костя. Танки — прошлый век. Они уже с вооружения во всех более-менее приличных странах сняты. Сейчас мы тебе с Юрком фокус один покажем. Называется он «мои танки все взорвались непонятно почему». Тебе может и не понятно. А мне очень даже понятно. Дрон подлетел и с расстояния в двадцать километров, бабахнул всеми ракетами по заранее намеченным целям. Капец узбекам. И тут вижу. Смотрю. Моргаю. Глаза протираю. Ничего не пойму. Вижу на экране моя Юлька на поле боя, так сказать. Раненным помощь оказывает, перевязывает, вытаскивает их с поля боя. Санитарка. Меня злость завела, и я бросился туда в самую гущу и оказался на месте впереди моих китайцев. Подбежал к ней и стрельнул прям в бошку узбеку, которого она тащила. Краем глаза вижу, Костик бежит с автоматом Калашникова наперевес. Да ему еще минут двадцать бежать. Встала и смотрит на меня глазами невинными, но с ненавистью. Зоя Космодемьянская. Ну, думаю, изрешечу тебя. За то, что деньги у меня стырила, за то, что в попу не давала, ну и за все остальное по списку. Смотрю и спрашиваю себя. Я ее как кого больше ненавижу? Как делового партнера, которая меня на несметные деньги кинула или как любовницу и возлюбленную, которую ненавижу всеми молекулами своего существа. И вдруг меня как молния мысль пронзила. Она же, как дочка тебе. Люби ее как дочь. Вот чего это со мной тогда случилось? Рассказываю тебе, а самого трясет каждый раз от рассказа моего мутного. Пойду, налью воды себе. Холодной. Подожди. Разволновался. Сейчас я с Анькой, нет, не с той, про которую я тебе раньше рассказывал. С любимой. И многоженство свое, как убеждение оставил. С женами, стало быть, со всеми развелся. У нас ведь как, можешь хоть с десятью жить, но можешь и с одной. Тут никто тебя не заставляет. Народ так решил.