Вадим Караваев - Наследие предков

— Черти вас раздирают, Новый год, восемь утра!

В трубку же прозвучали несколько усеченные приветственные возгласы от заготовленной реплики:

— Ланецкая слушает!

— Инн, привет, с наступившим! Это Громов!

Пожалуй, единственный человек, с которым ну никак не получилось бы поругаться в это пасмурное похмельное утро молодой служительнице закона, был добродушный и простой до неприличия опер со 2-го отдела полиции на московском метрополитене Саня Громов, который вообще не умел обижаться на людей, и сам был безотказный, как пьяная пэтэушница. По этой же причине, наверное, он имел отличительную особенность характера, временами просто уничтожающую всех окружающих, — абсолютную бесцеремонность. Но так как Саня всегда был готов пожертвовать всем чем угодно для друзей, будь то последняя рубаха или сия временная жизнь, ему все прощалось и не поминалось всуе.

— И тебя туда же, Сань! Чего не спится-то?

— Инн, да я ж с дежурства только что, вспомнил, сегодня ты тоже дежуришь, думаю, дай позвоню, поздравлю, спрошу как дела, — с плохо скрываемым стебом тупо пошутил старший лейтенант, зная, что новогодняя ночь у самой красивой сотрудницы Следственного Комитета удалась не самым лучшим образом.

— Поздравил уже. Короче, чего надо? — начинала свирепеть дама.

— Ну ладно, уже и поговорить с красивой девушкой нельзя!

— За красивую спасибо, но сейчас повешу трубку.

— Инн, тут, кажется, по твоей части объявился персонаж. Слышала про вчерашнее задержание вояки на Замоскворецкой ветке?

— Громов, где я и где вояка? В военную прокуратуру звони, а не мне!

— Да погоди ты, может он никакой и не вояка, а больной на всю башку психопат. Тут весь отдел на ушах из-за него, а ты ни сном ни духом.

— Да не до того было, — в голове у следовательницы сквозь болевые спазмы пошли смутные воспоминания вчерашнего вечера: новогодние посиделки с веселой компанией на загородной даче, двенадцать сброшенных звонков будильника, героические попытки поднять непослушное тело с кровати и кое-как запихать его на заднее сиденье «Гелендвагена». Хорошо, что Гена, давнишний ухажер Инны, нашел в себе силы и отвез несчастную слугу закона на службу.

А тяжкий жребий новогоднего дежурства выпал молодой капитанше именно по Гениной милости. Собственная безопасность ни с того ни с сего полгода назад начала шерстить связи и контакты сотрудников их управления. Добрые люди дали наколочку, что кое-кто из отшитых высокопоставленных поклонников Инночки настучал, что у самой результативной следовательницы управления имеется неблагонадежный ухажер, прочно связанный с криминальным миром.

Да и чего греха таить, Геннадий Викторович Бурков, сорока двух лет от роду, в определенных кругах более известный как Гена Сложный или Гена-Хрен-Найдешь, был весьма популярен по обе стороны правоохранительного забора. Знакомства Гены простирались от криминальных авторитетов до самых высоких коридоров власти. А причиной тому была его патологическая страсть к высокотехнологичным способам экспроприации денежных средств у всевозможных отечественных и зарубежных толстосумов и редкий талант к созданию сложнейших схем укрывания и отмывания денег. Лучшего специалиста по весьма щепетильным вопросам было трудно найти.

Генины интересы простирались от совсем преступных, как-то: взломать системы компьютерной безопасности, увести нужную информацию, умыкнуть со счета деньги, — и до совсем уж банальных, вроде: перетащить бизнес в оффшор, наладить грамотную схему для сокрытия доходов, ну и, наконец, создать надежную систему защиты информации или вычислить злодея-хакера. Гена не гнушался ничем, за что грозили солидным гонораром. Он был мастер на все руки, точнее сказать, не один он. В его команде было около двух десятков спецов, при этом большинство из них вообще не ведали о работе коллег, да и конкретная деятельность самого Гены, как правило, была загадкой для всех. А все потому, что как бы сильно он не нашкодил, Гена умудрялся всегда выходить сухим из воды, так как был крайне труднодоступен и конфиденциален.

Все это создало ему репутацию надежного человека, к которому у правоохранительных органов в середине нулевых годов странным образом начал пропадать интерес. Причиной тому были услуги, любезно оказанные нашим героем большому числу представителей номинально противоположных категорий граждан, как криминала, так и высокопоставленных правоохранителей и чиновников. Но, как понял в свое время Геннадий, несмотря на внешние вывески и ярлыки, фактическая граница между ними была или сильно размыта, или отсутствовала вообще.