Николай FrittVilt - Проданный рай [СИ]

Гарри расплылся в сердечной улыбке и повнимательнее всмотрелся в совсем крохотный отрезок красной нитки с завязанным посередине узлом, лежащий на ладони супруги.

— Очень интересное кино получается. Я и не знал, что тебе известны все эти мистические штучки…

Он открыл глаза и осмотрелся по сторонам. Электронные часы, висевшие у двери на кухню, показывали четверть восьмого. И приемника доносился просто-таки ошеломительный лай Slipknot.

— Я проснулся, — осторожно произнес Гарри и принялся слезать со стула. — Сон. Мне приснился сон. Я помню это совершенно отчетливо…

Он уже в который раз за этот день подтянул повыше свои цветастые шорты и направился к холодильнику. Вытащил из него бутылку минералки и одним мощным глотком едва ли не наполовину осушил ее.

— Сон. Какое же все-таки сладкое это слово…

Он вновь подумал о Полли и о том дне, когда они с ней решили заявиться к доктору Уайту и подробно расспросить его о том, почему мистер Мэтетт практически никогда в своей жизни не видит сновидений.

— Причин этому может быть несколько, — держа в руках исписанный мелким почерком прямоугольник бумаги, сообщил им доктор Уайт. Они втроем сидели в его кабинете на третьем этаже Первой окружной поликлиники Гемптонса и пили холодный чай. Как сейчас мог вспомнить Гарри, с лимоном. — Это и стрессы, и малоподвижный образ жизни, и, в конце концов, вредные привычки… Всего не перечесть, — доктор Уайт мощно втянул носом воздух, после чего громко выдохнул. — Вам всегда следует помнить, что на качество, как, собственно, и на количество наших сновидений в большинстве случаев влияют три важнейших фактора. Первый — это внешние раздражители, которые воздействуют на человека во время его сна. Сюда мы можем отнести, к примеру, холод, звук кофейной машинки, работающей на кухне и все такое прочее. Второй фактор — это раздражители, поступающие от наших внутренних органов. Такие сны в медицине принято называть «вещими медицинскими сновидениями» . Таким образом наш с вами организм как бы пытается предупредить нас о его надвигающейся болезни, явных симптомов которой пока еще нет. И, наконец, третий фактор, который вполне можно объединить с четвертым одним целым. Это психические и физические раздражители, воздействовавшие на человека на протяжении дня, а также процессы, происходящие в его ЦНС во время сна, как оживление следов прежних событий, уже почти что полностью стершихся из нашей памяти.

— И? — нетерпеливо перебил его Гарри. — Что все это значит?

Доктор Уайт окинул Гарри и Полли тяжелым взглядом, после чего аккуратно пододвинул к ним исписанный прямоугольник бумаги.

— Судя по результатам обследования вашего мозга, — он кивком указал на бумажку, — вам абсолютно не о чем беспокоиться. Никаких патологий в вашем сером веществе нами обнаружено не было.

— Это хорошая новость? — осведомилась Полли.

Доктор Уайт заерзал на стуле.

— В общем-то, да…

— Вы что-то не договариваете, доктор…

— А вы очень проницательны, мисс Мэтетт — доктор Уайт наградил Полли одной из своих дежурных улыбочек. — Дело в том, что в таком случае для нас по-прежнему остается не ясным факт отсутствия у вашего мужа сновидений. Но я бы отнюдь не советовал вам сильно переживать в связи со всем этим — как я оговорился немногим ранее, у вас все в полном порядке. Причин для беспокойства я пока не наблюдаю. Нет, если вы настаиваете, то мы, разумеется, проведем дополнительные исследования и назначим нужные препараты, но…

— Я вас понял, — прервал его Гарри. — Ничего не нужно. Раз все хорошо, то пусть все так и остается. Я вам верю…

Он поставил бутылку с минералкой на кухонный столик и медленно подошел к открытому окну. Свежий ветерок приятно защекотал лицо и буквально-таки склонял к размышлениям. Гарри закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на своем сне.

Сон.

Он сидит на до ужаса скрипучем стуле перед довольно-таки внушительной толпой зевак, собравшихся вокруг и декламирует стихотворение, которое, как ему всегда казалось, он успел позабыть еще на втором курсе колледжа: