Николай FrittVilt - Смерть на завтрак

— Я помню это совершенно отчетливо, док, — он переступил с ноги на ногу, зачем-то выставил вперед свою широкую грудь, да покрепче сжал в темной ладони пластмассовый держатель реманента. — Здесь никакой ошибки быть не может в принципе, потому как я, все то время, пока поднимался к тебе на этаж, почему-то, — о, мой Бог! — во всю мощь собственной фантазии размышлял о той прекрасной мисс, которую видел у тебя на приеме в прошлую пятницу, — теперь лицо его сделалось самую малость грустным. — Все время пока под ногами у меня мельтешили ступеньки (третий этаж, путь неблизкий!), я думал, а не увижу ли ее у тебя еще один раз, ведь сегодня тоже ведь, как ни крути, пятница, а ты, настолько мне известно, док, одним и тем же пациентам всегда назначаешь определенные дни.

Я задумался. Миссис Зюганов. Прекрасная, в общем-то, особа, тут он прав. Вот только страшная ханжа, но это уже скорее побочный эффект.

— Да, она захаживала сегодня, — я растерянно всмотрелся в пол. Как раз поймал взглядом несколько пузырящийся ляп моющего средства, что его уборщик ранее разлил местами у меня по полу, и который еще не успел растереть. Убоялся следующей мысли своей, но мне очень четко и ясно представилось вдруг, что эта мелочь — то же самое, что и вся моя жизнь. Ляп! Наверное, только таким словом ее и можно охарактеризовать, особенно беря во внимание последние года три. Думаю, это немногие сейчас поймут, но когда ты работаешь мозгоправом (или же, выражаясь на манер Уилфа — «душеведом») уже не один год, иногда подобное чувство все же нет-нет, да и захаживает к тебе в гости. Наверное, это нормально.

— Что-то стряслось, док? — мистер Вольф внимательно изучал меня, словно пытаясь угадать, что именно в этот самый момент творится в моей голове.

Я обвел руками пространство вокруг себя, вероятно, пытаясь что-то таким вот образом абстрактно ему нарисовать.

— Мужчина, лет тридцати на вид… — хоть я и очень хорошо помнил образ Уилфа (разве такое вообще забудешь!), портреты мне всегда удавались с трудом. — Неопрятный, грязный, в плаще…

— И? — уборщик вновь принял привычное для себя сутуловатое положение. — Это кто?

— Его вы не видели, пока поднимались сюда, мистер Вольф? — я не знал, как отреагирует мужчина со щеткой в руках на этот мой вопрос, но и не задать его также не мог. Это буквально жгло меня изнутри. И с каждой секундой костер этот (спичку бросил именно Уилф, сомнений на этот счет не может быть абсолютно никаких!) разгорался во мне все свирепее и свирепее.

Уборщик просто лишь опять переступил с ноги на ногу. Гениальный жест, как я себе подумал.

— Нет, док, абсолютно никого не видел, — он говорил просто и незамысловато, без какой-либо задней мысли. Так, словно бы отвечал на вопрос о том, какой фильм он смотрел вчера вечером после работы. — Ни твоего неопрятного в плаще, ни кого бы то ни было еще. Док, точно все хорошо?

Последняя фраза его все же прозвучала с несколько большим интересом, чем предыдущие, но мне не показалось это странным. Да и потом, мне ли сейчас рассуждать о всяких там странностях?

— Да, все отлично, мистер Вольф, — я вновь с трудом вернулся к реальности. — Извините, просто, должно быть, заработался, как черт. Хорошего вечера и выходных!

В следующее мгновение я спешно развернулся на каблуках и, чтобы еще больше не усугублять и без того нелепую ситуацию своими расспросами, лишь только убрался из кабинета прочь. Мне показалось, что так будет лучше.

Все то время, что неспешно тащился вечерними улочками домой (я снимал однокомнатную квартирку на Одеон-Роуд у миссис МакКаллистер, суперзаботливой хозяйки, живущей в соседнем квартале и всегда по воскресеньям угощающей меня вкусным домашним кунжутным печеньем), думал об этом своем странном вечернем госте. Кто такой на самом деле этот Уилфред Каррик? Как сейчас объяснить тот факт, что уборщик абсолютно не видел его, поднимаясь по лестнице? А ведь они с ним совершено точно не могли разминуться. Во-первых, мистер Вольф постучался в мои двери всего лишь секунду спустя после того, как их закрыл Уилф. Во-вторых, лестничная клетка в доме номер сорок семь по Уэстхилл-Роуд лишь только одна и совершенно никоим образом не могло произойти так, что кто-то из них двоих (Уилф или же уборщик, знающий тут все на свете входы-выходы) шел сюда каким-то иным путем. Получалось, что…

Я просто лишь сошел с ума.

Вот что, собственно, получалось.

Дойдя до перекрестка Семнадцатой улицы и кинотеатра Вагнера, я вдруг остановился. В голову мне тут же взбрела мысль о том, чтобы уже в самом скором времени выйти в Сеть и как следует там порыскать в поисках ответов на все вопросы, что у меня столь неожиданно накопились, но поначалу я отнесся к ней достаточно прохладно. Во-первых, не слишком уж доверял подобным вещичкам, благам двадцать первого тысячелетия. Во-вторых же, по собственному опыту знал, что иногда в нашей жизни происходит нечто такое, на что иной раз просто лишь не нужно обращать особенного внимания, да и дело с концом. Это вернейший способ, ведь спустя неделю (или две, но это в худшем случае!) подобные мысли сами по себе постепенно сотрутся с твоей памяти и тиски, сжимавшие тебя все это время, наконец, ослабнут.