Николай FrittVilt - Смерть на завтрак

— Говоря так, ты почти наверняка знаешь, в чем тут все дело…

Как только он закончил фразу, сразу же развернулся ко мне спиной и решительно толкнул дверь. Бросил через плечо: «Спасибо за то, что уделил мне время», после чего лишь спешно исчез из виду.

Я тяжело вздохнул. Не знал, по правде говоря, что и думать. Верить всему этому рассказу или же нет? В общем-то (я отметил это для себя вполне откровенно), кое-что в истории Уилфа меня все же тронуло, но до самой последней его фразы не думал я, что дела обстоят уж настолько серьезно. С другой же стороны… А не померещилось ли мне вдруг все это? Что, если я просто лишь до чертиков заработался уже со всеми этими, как назвал их сам Уилф, соплями да бреднями, и теперь даже света Божьего вокруг себя не различаю? Какая-то часть меня очень обрадовалась подобной мысли. Но вся проблема состояла в том, что я, как и та задница, имел еще и вторую свою внутреннюю половину. А уж она-то (я очень хорошо чувствовал это!) была против…

Внезапный стук в дверь буквально-таки заставил меня подскочить на месте. Я настолько глубоко ушел в собственные размышления, что даже не сразу и сообразил в тот момент, а что, собственно, происходит. Когда до меня, наконец, дошло, что это, должно быть, воротился обратно Уилф (быть может, набрался все же смелости сказать мне еще что-нибудь «пустяшное» и «почти что совершенно не имеющее ни к чему на свете абсолютно никакого значения»), я прочистил горло, взял в руки блокнот и карандаш (сразу же почувствовав себя при этом «в своей стихии») и лишь только громко прикрикнул:

— Не заперто, мистер Каррик. Входите!

Но каким же большим и неподдельным было мое удивление в тот момент, когда дверь, наконец, открылась, и на пороге моего кабинета появился…старый темнокожий уборщик мистер Вольф, облаченный в свой привычный серый рабочий комбинезон, да с двухколесной тележкой, нагруженной различным инвентарем для уборки помещений, что он вот уже целый десяток лет без конца-края таскал по этажам перед собой! Он сморщил нос и с интересом уставился на меня.

— Док, а ты разве еще не ушел?

Я облизал губы, чувствуя, как тут же разом спадает все напряжение. Добряка Вольфа мне уж точно нечего бояться. Он, конечно, становится очень злым и несговорчивым, когда вдруг ни с того, ни с сего пустеют его бочоночки с моющим средством, но, как я для себя отметил, в этот вечер они были заполнены едва ли не под самую крышку. Все это очень походило на то, как если бы старый уборщик решил начать свой ежедневный (за исключением, разве что выходных) ритуал по борьбе с мусором и пылью именно с моего кабинета, и я подумал, что, пожалуй, должен быть сейчас ему за все это крайне признательным.

— Мистер Вольф? Это… Вы? — я очень старался, но так, должно быть, и не смог скрыть предательское удивление, как в собственном голосе, так и, надо полагать, в выражении лица.

Уборщик сначала смерил меня тяжелым взглядом, вероятно, что-то прикинув себе в уме (быть может, задался вопросом, почему это от меня так резво ушел очередной клиент), а затем откашлялся и как-то по-простецки, да с душой, ответил:

— Да, с утра я был мистером Вольфом, — губы его, подвижные и полные, на миг изогнулись в улыбке. — Я могу начать уборку, мистер Юджин?

Я окончательно вышел из сковавшего вдруг сознание ступора, после чего лишь утвердительно кивнул.

— Разумеется, мистер Вольф. Не смею вас задерживать, ведь вы тоже делаете свою работу.

Он несколько растеряно посмотрел на меня.

— Мистер Юджин, а вы чего это до сих пор еще тут? — уборщик осторожно вкатил нагруженную моющими средствами тележку в мой кабинет. — Поздние клиенты? Так я вроде бы не видел никого, пока поднимался сюда…

Я как раз слаживал в стол своих верных друзей — имеется в виду блокнот и ручка, — когда он проговорил это. Уши мои невольно уловили колючую последнюю фразу, и мозг сразу же, словно бы в такт слуху, принялся выводить в сознании всякие там нехорошие картинки.

— Да, знаете ли… — я вымучил-таки из себя жидкую улыбку. — Иногда такое бывает, мистер Вольф. Собираешься домой, а тут — внезапный стук в дверь, и вновь тебе приходится уделять кому-нибудь свое время.

Он выкатил тележку на середину кабинета и понимающе кивнул своей темнокожей, слегка косматой головой. Откровенно говоря, мне всегда нравился этот человек. Не говоря о том, что мистер Вольф всегда прекрасно справлялся со всеми своими нехитрыми обязанностями (ему никогда не нужно было напоминать выбросить из моего мусорного ведра всю ту дрянь, что я на протяжении дня туда закинул, равно, как и не нуждался он в различных моих советах, касательно того, сколько раз в неделю следует поливать одинокую герань, что мирно себе росла на подоконнике в моем кабинете еще с марта прошлого года — удивительное создание), он еще и никогда в своей уборщицкой жизни не болтал ничего лишнего, равно как и не задавал никаких ненужных вопросов. Очень часто самый обычный кивок головой в его исполнении (согласный или же отрицательный, случалось иной раз и такое!) был едва ли не лучшим и вполне себе исчерпывающим ответом на все то, что происходило вокруг.