Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Магия геометрии

Один случай даже не из сотни — из тысячи. Редчайший.

В теории со временем посмертный конструкт рассасывается, и тем быстрее, чем больше влияние внешней среды, чем сильнее действует энтропия. А вот в дальней части космоса раз десять можно умереть, пока дождешься.

Я невесело ухмыльнулся.

Зато можно провести исследования. Практики по конструктам мало: это больше теория, и слава богу. А уж репортаж изнутри вообще мало кто вел. Я даже и не помню таких.

Это же умереть надо…

— Элина! — позвал я. Но она не отозвалась. Ушла.

На следующий день я скормил компьютерам новую гипотезу и пошел искать краски. Выбора особо не было: желтые дюны и синее море не особо располагают складами, так что пришлось разграбить пищеблок, а заодно испытать трехмерный принтер и слесарную мастерскую. И киберлекторий.

— Дай мне ускоренный курс, — ныл я возле терминала. Компьютер хмыкал.

— Голова будет болеть, — возражал он. — К тому же я не вижу никакой целесообразности.

— Тебе нужна несущая? — возразил я. — Хочешь выбраться?

— В свете новой гипотезы…

— Попробуем пока старую. Послушай, это же не какие-то мозголомные технологии! В конце концов, тебе достаточно одной струны, а я даю шесть.

— Ну хорошо, есть такой курс. Хранится рядом с кунг-фу. Может, боевые искусства предпочтительнее?

— Нет. Заряжай, что сказал. И озаботься ракетой. Луна мне необходима.

— Эх… Жениться тебе надо, барин, — делано вздохнул компьютер, разворачивая ко мне лежанку нейроэмиттера.

Через полчаса я уже все умел. Только что руки дрожали да координация стала дерганой. Нейроны протестовали против прямой записи в память.

— А что пол дрожит и в ушах громыхает — это надолго? — пожаловался я.

— Это стартовала ракета, — был ответ. — Пройдет через пару минут.

Вечером я нашел Элину на берегу моря. Она стояла и пыталась петь что-то волнам — хрипло, глухо, не в такт.

— Не получается, — виновато улыбнулась она. — Видишь… Я весь день пыталась. Не то.

— Зато я немного порисовал, — похвастался я. — Не шедевр, конечно, но для набивки руки неплохо. Посмотришь?

— Давай. — Она не спеша побрела к палатке. — Кстати, что за ракету ты запустил?

— Небольшой эксперимент из подручных средств. Я обдумывал твои слова вчера, вспоминал все, что знаю о конструктах. Не так много, конечно, но выходит, что он слабеет под внешним воздействием. А мы попробуем взломать его изнутри.

Она вяло улыбнулась:

— Спасибо…

— Ты — мое главное оружие, — шепнул я. — Просто тебе нужен голос. И вместе мы справимся.

— Знаешь, я должна…

— И сегодня у нас свидание при луне.

— Луне?

Про костер я ей не сказал. Это был маленький шедевр — особым образом подготовленный углерод, подкрашенный и структурированный так, чтобы хоть немного напоминать дерево. Собирать его пришлось из еды, при этом выкинув все белковые компоненты, которые ужасно воняют и чадят. Я очень надеялся, что нескольких бревнышек хватит хотя бы на час. Еще биоавтомат расщедрился на шашлык и свежие овощи — но этого следовало ожидать.

Вот луна подкачала. Она оказалась слишком маленькой, несмотря на то что раскладное зеркало удалось приблизить на предельно возможную дистанцию до планеты. Через пару недель искусственный рефлектор сгорит в атмосфере, но сегодня он мне послужит.

Света луны и костра хватит.

Я рисовал ее.

Я создавал свою вселенную. Форменную одежду девушки сменило полупрозрачное, словно сотканное из света луны, платье, а в игривых волнах моря едва заметно читались таинственные подводные создания. Песок наполнился жизнью: волна лизала принесенные ракушки, сбоку тихо полз, прячась, краб.

Девушка на картине пела.

Был ли то плач скорби или гимн луне, мне было неведомо. Я лишь старался слушать — и слышать то, что видел на картине. Я смотрел в себя и чувствовал, как где-то глубоко возникает знакомое чувство, как руку ведет тонкая линия, что говорит: послушай, ведь это обязательно будет…

— Это… Безумно красиво…

В шепоте Элины я слышал плач.

— Я бы хотела быть там, — сказала она.

— Ты уже там, — ответил я. — Платья не обещаю, но кое-что…

Под светлой вуалью она нашла гитару. Недоуменно посмотрела на меня:

— Ну ладно, распустил штору. А это?

— Кресла первого класса. Все равно не нужны.

— Ты хоть умеешь играть на ней?

— А то! Полдня учился!

— Нейроэмиссия? Боже… Бедный! — В ее взгляде было неподдельное сочувствие.

— Ты же не скажешь, что это зря?