Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Магия геометрии

— И плохое — для рулетки.

— Лимб, — с внезапной ненавистью прошептала Элина. — Чертов лимб. Он все-таки достал меня.

И, не говоря больше ни слова, она вышла.

Я не выдержал и сходил за аварийным запасом. Выгрузил и разложил у моря палатку, еду, питье — какой-то нездоровый человек загрузил вместо пресной воды минералку, возможно, для нормализации солевого состава крови, но пить ее навигатору невозможно. По крайней мере, первые два дня. Похоже, проблема с пресной водой у космоса — хроническая.

В последнюю очередь я протянул из корабля «нить Ариадны». Такой особо прочный кабель передачи данных, который попутно используют в условиях плохой видимости. Еще один кабель был подключен к упавшему кораблю. Я провозился до вечера: луны здесь не было, так что подсвечивать пришлось поисковым дроном. Все бы ничего, но он тарахтел и портил всю романтику. Еще здесь не было ни птиц, ни водорослей: стерильный, неинтересный, неживой мир. Соленая вода и дюны.

Она возникла внезапно, будто выросла из-под земли или прилетела на крыльях.

— Мы пока не знаем, что случилось с людьми.

— Можем узнать. Присядь.

Бутерброды с ветчиной и минералка. Смертный кошмар навигатора в потоке. Но я уже чувствовал, что чувства притупились, уступив простым ценностям: еда, питье…

На ней был легкий плащ, чуть волочившийся по песку, — бог весть, где она его нашла. Может, сделала из одеяла и заколки. Но солнце скрылось, у моря было свежо, и дополнение к наряду казалось не только красивым, но и уместным.

— Я боюсь, — она ерзала на раскладном стуле, держа бутерброд в руке, — что еще день — и я окончательно перестану слышать. Тонус проходит очень быстро.

— У меня то же самое, — поделился я. — Зато здесь прекрасно машинам. Эти два парня…

— С чего это они «парни»?

— В общем, две машины попытались найти, куда и почему пропали люди. Пока базовое предположение — что наша вселенная в этом месте распадается и, так как вселенная по-разному реагирует на силу искривления вероятности, то и машины она забросила в одну квазивероятность, а людей — простых, неподключенных — в другую.

— А где тогда навигатор?

— Вырубило при переходе. Он потерял связь с машиной.

— Шлюпки? Они же тупые! Почему они здесь?

— Корабль их выбросил уже внутри сферы, после перехода. Уже тогда они были пустыми. Аварийные системы это не проверили — они сами по себе очень простые.

— А мы?

— Мы — детали. Аналоговые преобразователи сигнала внутри усилителя.

— Как все складно выходит. — Она впилась в бутерброд. Получилось «шкладно». — Но, выходит, они сейчас болтаются в космосе…

— Поскольку среда детерминирована, машины точно рассчитали, как проникнуть в условную квазивселенную в нужный момент и забрать людей невредимыми. Весь вопрос — в несущей струне. Должна быть хотя бы одна нить, чтобы сплести из нее нужную вероятность.

Элина горько усмехнулась.

— Предопределенность. Это называется именно так.

Она попросила помолчать и после не спеша ела бутерброд, глядя на темное море и слушая в плеске волн что-то свое. Наконец она встала:

— Пора спать. Проводишь до корабля?

— А палатка? Здесь можно спать.

— Соблазнить решил? — вновь усмехнулась она.

— Нет… Черт, конечно, нет! Господи! — Я хлопнул себя по лбу. — Ну конечно! Я подумал, что слышать шум моря и видеть рассвет — это хорошо, это красиво! Что нам это нужно — тебе нужно, мне, что это поможет… Ну, хотя бы снизит деградацию. Я же совершенно не подумал…

— «Не подумал» — это так по-мужски.

Шутка старая, но голос другой. Взрослый, серьезный.

— Мне не хватает луны, — сказала она. — Не хватает музыки, чтобы запеть. Не хватает запаха водорослей: здесь пахнет солью, но не морем. Твои компьютеры — прекрасные теоретики, но реальность проще: мы всего лишь умерли. Это Лимб. Смерть. Она абсолютно предопределена и не имеет будущего — лишь распад.

Она вздохнула.

— Прости, что втащила тебя в это. Я не знала…

Я хотел сказать, что она бредит. Хотел, чтобы она взяла и перечитала тот учебник физики, которым хотела меня давеча огреть. Хотел, чтобы она посмотрела на меня пронзающей сталью глаз, хотел прижать, утешить, согреть…

Но тут до меня дошло.

Ноги подкосились и уронили меня на холодный песок. Я пил, и тягучая минералка казалась отвратительно похожей на кровь. А потом я устал и стал просто смотреть на звезды, банальные и предсказуемые, как старое кино.

Тот навигатор, наверное, просто не вписался в звезду. Не было здесь никакой сферы — это смерть создала ее, когда мозг, усиленный мощью техники, в последние мгновения жизни отчаянно искал способ выжить. Может, и планеты не было, или была, но не она. Может, проблеск сознания успел создать ее — планету, где есть земля, вода и воздух, но нет жизни.