Сергей Зюзин - Уродец

– Всё отменяется, подруги! Мы никуда не бежим.

– Чего? – с удивлением посмотрела на неё Ася.

– Говорю же, мы никуда не бежим!

– Это ещё почему?

Спросив последнее, Ася и не заметила, как теперь пристальный взгляд Ивана переметнулся на неё.

– Очень просто! Зря мы всё это задумали! – Ольга стояла на своём, и её роль заводилы в замысленном недавно побеге, похоже, уже посеяла в сердцах её подельниц сомнение.

А тут ещё Ася вдруг, ни с того, ни с его, тоже «переключилась»:

– А ведь и правда, подруги! Куда мы ночью-то пойдём? Айда лучше спать.

– По-моему, вы с Олькой рехнулись, – пробормотала Вика Куропаткина, тем не менее сразу направившись вслед за уже двинувшимися в сторону их спальни Ольгой и Асей.

Вслед за ней то же самое сделала и Маша.

* * *

Девчонки сидели по своим кроватям, не живы, не мертвы от страха. Никто из них не сводил остекленевших от ужаса глаз с вальяжно развалившегося на стоявшем у стола стуле Ивана, умоляя его одним только взглядом никого не убивать. Одним только взглядом, потому что никто из них ничего сказать, повинуясь мысленному приказу Ивана, не мог.

– Зря вы сразу ноги не сделали, – насмешливо кривя губы, издевался он над своими пленницами. – Надо было не лезть вам за харчами. Тогда б я вас и не поймал. По крайней мере, пока. Теперь же вы умрёте. Затем я к вам и шёл, когда увидел, как вы кухню потрошите. Умрёте сейчас или, может, через час, два. Я ещё не решил.

Смотря сквозь слёзы на оказавшегося таким необъяснимо сильным уродца, Маша не могла в происходящее поверить. Неужели это он?! Их Ванька Маслин? В него теперь словно бес вселился!

Иван же, не обращая никакого внимания ни на чей из их взглядов, уже успевшим стать развязным тоном продолжал:

– Как вы теперь понимаете, я оказался совсем не таким, каким вы все привыкли меня видеть изо дня в день. Видеть и давить, давить, давить бесконечными побоями и унижениями!

Последние его слова оказались переполнены злобой. Впрочем, Иван смог быстро взять себя в руки. Потому что, похоже, ему просто хотелось перед кем-нибудь выговориться.

– Сначала я убил эту зазнайку и хамку Маринку Есаулову, – продолжал он, всего несколько мгновений помолчав. – Хотя поначалу я её даже любил. Ну, вы ведь все видели, как поступила она со мной незадолго до своей кончины. А потому, думаю, осуждать меня за это не станете. Следующим был Витька Гончий, которого мне тоже пришлось «уговорить» повеситься в ответ на его бесконечные «наезды». Ну, вы помните, последней каплей было его хамство по пути в школу как раз в день его смерти.

Услышав последнее, Ася Печалина тяжело вздохнула. Витька так нравился Тане Скомохиной, с которой они были подругами «не разлей вода».

– Только не делай вид, что тебе его жалко, – понял её по своему Иван. – А то ведь у меня нет особых причин не отправить быстренько вслед за ним и тебя!

Услышав такие слова, Ася испуганно опустила глаза.

– Вот то-то же! – усмехнулся Иван. – Впрочем, не будем отвлекаться.

– Всех, кого я уже наказал, сейчас перечислять смысла нет, – тут же продолжил он свой рассказ. – Вы их и так знаете, вернее, знали каждого, что называется, в лицо. Скажу-ка я вам лучше о том, кого собираюсь достать своей карающей рукой ещё.

Произнеся это с плохо скрытым, а вернее, нескрываемым вовсе, бахвальством в голосе, Иван торжествующе осмотрел своих пленниц.

– Вы все в этом доме, ну, может, за редким исключением, умрёте, – меланхолично продолжал он. – Но поспешу вас утешить. Я буду убивать не только здесь. Закончив с нашим детдомом, я выйду на улицы. И такого маньяка, каким стану я, жестоким, ненасытным, убивающим тысячи людей и при этом неуловимым, человечество увидит впервые!

– Зачем?! – буквально кричала своим взглядом Маша, будучи по-прежнему не в силах пошевелить языком.

Встретив её взгляд и как-то, благодаря появившимся у него теперь способностям, почувствовав этот её вопрос, Иван рассмеялся:

– Зачем я всё это делаю? А хоть кому-нибудь из вас раньше приходил в голову вопрос – зачем вы все надо мной издевались?! Нет? Так почему же теперь мне должно прийти на ум такое?

– Ты скажешь, при чём здесь остальные, – продолжил он, переведя дух, – те, что не живут и никогда даже не бывали в стенах нашего детдома? Я тебе отвечу! Они все такие же! Я уверен. Я больше чем уверен. Я это точно знаю. Каждый из них, за редким исключением, оказавшись здесь, показал бы себя точно так же, как показали себя вы! Потому что они такие же, как вы хотя бы в одном – вы и они не уродливы, как я.