Сергей Зюзин - Уродец

– Как?! И она тоже?! – тут же метнулась она к трупу другой девочки, оставив свои попытки привести в чувства уже умершую Вику.

Да только Асю оживить шансов у неё было ещё меньше – та, судя по всему, умерла раньше Вики.

– Если бы ты знал, как они все, и она в том числе, меня достали, – между тем, жалобным тоном проговорил Боре в ответ Иван.

– Так это правда?! Это всё ты?! И всех остальных в детдоме?! – голос Бориса сорвался на крик.

– Говорю же тебе, я не просто так, – Иван устало вздохнул.

– Что же ты, Боря, не видишь? – донёсся из-за спины Бориса переполненный горечью голос его мамы. – Всё, как рассказала нам Маша. В голове не укладывается. Не могу поверить!

– Я тоже… не могу… – прохрипел ей в ответ сын.

– Я понимаю, – усмехнулся Иван. – Но я могу вам всё показать. Хотите?

И, не дожидаясь ответа, он в тот же миг перевёл взгляд на застывшую от страха на своей кровати, от ужаса даже не сообразившую хотя бы попытаться оттуда убежать, Ольгу.

– Мы как раз с тобой не закончили, – голос его стал строгим, как у учителя. – А ведь ты этого заслужила даже больше, чем они!

При последних словах Ваня кивнул на распластанные на кроватях трупы девочек. И тут до мамы Бориса стало что-то доходить.

– Ваня, нет! – только и смогла она выкрикнуть в следующий миг, однако, тот, кому были адресованы её слова, к ней даже не повернулся.

– Закончи то, что мы с тобой на сегодня запланировали, – были его следующие слова, обращённые Ольге.

– А вы… – тут Иван мимолётом посмотрел на Борю и тётю Лену. – Просто смотрите и не мешайте.

И в следующий миг… В следующий миг, обезумевшие от ужаса мать и сын, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, задрожав, словно были охвачены лихорадкой, наблюдали, как Ольга медленным шагом подошла к окну, открыла его и… Взобравшись на подоконник, выпрыгнула из него вниз головой, подобно тому, как ныряльщики прыгают в воду с вышки! Она сделала это почти беззвучно, безмолвно пролетев затем расстояние от третьего этажа до земли, после чего глухой звук удара об асфальт возвестил, что казнь свершилась.

Какое-то время никто из присутствовавших в комнате не произносил ни звука. Боря и его мама от шока, Иван – выжидательно на них смотря. Наконец, первым нарушил их молчание Борис.

– Какая же ты сволочь! – с ненавистью глядя Ивану в глаза, закричал узнавший о причине смерти его возлюбленной Борис.

– Она сама была хорошей сволочью… – попробовал продолжать оправдываться Ваня, в голосе которой сквозила огромная обида, да только Боря его не слушал.

– Молчи, урод! – закричал он ему прямо в лицо, тут же схватив за него Ивана пятерней и с силой его от себя отталкивая. – Ты уродлив не только внешне, но и сердцем! Ненавижу! Ненавижу и… Убью тебя!

В следующий миг он едва не набросился на Ивана, и только обхватившая его сзади обеими руками мама, сердце которой разрывалось на части при виде того, как два самых дорогих ей человека в один миг стали злейшими врагами, не дала ему этого сделать.

Услышав слова Бориса, Иван посмотрел на него совсем по-другому. Во взгляде его теперь читалась не обида. Вернее сказать, обида, конечно, была, и обида огромная, да только её мгновенно стало совершенно не видно за языками яростного, всепожирающего пламени вмиг заполыхавшего там костра рождённой этой обидой, всё той же, толкнувшей его на все сотворённые им убийства, неистовой злости. Ещё бы! Пацан, которого он считал своим единственным другом, тоже обзывает его уродом! Как все те, кто доставал его долгие годы. Кого Иван ненавидел всем сердцем. Кому он сейчас с упоением мстил.

Значит, он тоже презирает Ивана за его треклятую сморщенную кожу?! Это открытие оглушило Ивана, как удар дубиной по голове. Оглушило и одновременно добавило жару в пламя пылавшей у него в душе злости. И эта злость тут же породила в израненной людской жестокостью душе Ивана огромную ненависть даже к своему теперь уже бывшему другу…

– Ненавижу! – тут же запульсировало у него в голове. – Ненавижу!

– Сволочь! Ненавижу! – словно вторили ему слова вырывавшегося из рук удерживавшей его матери Бориса.

Тем временем огонь всё уничтожающей на своём пути злости, полыхающий в глазах Ивана, стал ещё яростнее.

– Твоё сердце остановилось! – громыхнуло, словно гром, у него в рассудке в следующее мгновение.

– Я убью те… – крик Бориса оборвался на полуслове.

И подросток свалился на пол, словно подкошенный, – руки матери не смогли его удержать.