Рональд Четвинд-Хейес - Элементал и другие рассказы

— Я и не дуюсь. Но я тебя не понимаю.

— Ты мог бы жить сто лет назад, когда девушки моих лет держались в заточении, и их выводили только по праздникам.

— Возможно, — он мрачно кивнул, — но, по крайней мере, женщины вели себя так, как пола­гается женщинам.

— Они ложились спать в темноте, — заметила Кэтрин, — мы оставляем свет включённым. Это намного более забавно.

Синклеры обедали официально. То есть мужчи­ны надевали смокинги, а женщины наряжались в платья с открытой спиной, тем самым создавая культурную атмосферу, которую нарушил Джимми Синклер, слегка напившийся до того, как подали кофе. Леди Синклер, красивая холодная блондинка сорока лет, заметила по поводу этого, отхлёбывая из стакана холодный чай:

— Вам следует простить моего мужа. Он всегда пьян на заходе солнца.

— Не пьян, моя дорогая, — заметил её муж со своего конца стола. — Законсервирован. Я пре­красно сохраняюсь. Когда я умру, запихай меня в стеклянный ящик и выстави его на обозрение в этом зале.

После этого обмена репликами разговор стал не­сколько более оживленным, и каждый захотел соз­дать нечто вроде разговорной дымовой завесы. Мисс Пилбим, заведовавшая местной библиотекой и приглашенная лишь только потому , что в послед­нюю минуту викарий слёг с сильной простудой, смело заявила: — Я считаю, что Хемингуэй — это писатель завтрашнего дня, — и никто не стал на­стаивать на объяснении этого высказывания. За­тем, когда словесный поток достиг своего потолка, после чего за столом установилась неудобная ти­шина, Питер спросил: «А в усадьбе водятся приви­дения?»

— Здесь вокруг есть несколько духов, — ответил Джимми Синклер, отхлебнув из своего стакана. — И они очень высокого качества.

— Почему ты спрашиваешь? — поинтересова­лась леди Синклер, не потому, что ей это, действи­тельно, было интересно, но из желания успокоить члена рабочего класса.

— Я только подумал, что в старом доме, вроде этого, должны жить привидения, — неуверенно заявил Питер.

— Насколько мне известно, — сказала леди, по­ставив свой стакан, — ни у одного из призраков не хватило бы наглости поселиться в этих руинах. Джимми, ты знаешь семейную историю. Есть у нас призраки?

— Ну вот, ты упомянула об этом, — хмыкнул Синклер, — старый сэр Найджел, — который попал в дьявольскую передрягу при Георге Первом, — возможно, он топчется время от времени на длин­ной галерее. Не могу сказать, что сам его видел, но я и не искал его там. А зачем?

— Джимми, тебе следует выслушать. Мистер Уэйнрайт спросил, есть ли в усадьбе привидения.

— Ну и спросил, — он дружелюбно улыбнулся Питеру. — Я только теперь удивляюсь, почему он задал такой вопрос? Какого призрака ты имеешь в виду, мой юный друг?

— Я думаю , что слышал откуда- то, будто в при­усадебном саду живёт призрак юной девушки.

— Это ты слышал от дьявола ? Жаль, что ни у ко­го не хватило любезности рассказать мне об этом. Я самостоятельно начну искать привидений в саду. Никогда не знаешь, какая удача тебя поджидает...

— Джимми, я совершенно убеждена, что ты уже готов создать неприятности, — вмешалась леди Синклер. — У нас гости, и им не хочется иметь де­ла с твоими испорченными фантазиями, — она по­вернула голову в сторону Питера, и её красивые холодные глаза поглядели сквозь него. — Даю вам слово, мистер Уэйнрайт, — все девушки, что гуля­ют по нашему саду, живые и, к тому же, пригла­шённые в надлежащем порядке. А теперь — не сменить ли нам тему разговора?

Питер чувствовал себя таким несчастным, что никак не мог уснуть. Он не был идеальным гостем на субботней домашней вечеринке; теннис бы для него тайной, лошадь — предметом ужаса, и в ку­пальном костюме он выглядел не лучшим образом. К тому же, Кэтрин располагалась через несколько дверей от него по коридору, и она (а он об этом знал) могла развлекаться в этот самый момент с кем угодно — от хозяина дома до дворецкого. Ночь была жаркой, а полная луна светила так ярко, что очертания каждого предмета в комнате казались очень чёткими; в гардеробном зеркале было блед­ное, светящееся лицо, а у дальней стены стоял вы­сокий комод, напоминавший монстра, готового прыгнуть. Наконец, Питер выполз из кровати и прошёл через всю комнату к окну. Старый, пре­красно ухоженный сад представлял собой целый мир, окрашенный серебром, относившийся к дав­но прошедшим векам.

Его глаза, отчасти с ожиданием, но с несмелой надеждой, внимательно рассматривали коротко постриженную траву; взгляд на мгновение скольз­нул по розовой клумбе, затем остановился на ска­мейке. Его сердце начало колотиться, — потому что она была там. Длинная фигура в белом платье, печально глядящая вниз, на землю, и снова не бы­ло никакого страха, лишь всепоглощающая ра­дость.