Клайв Баркер - Алые песнопения [litres]

Не в состоянии озвучить свой страх, Гарри замолчал. Он взобрался наверх и, не став околачиваться у входа в убежище, вышел на перекрёсток и осмотрелся: прохожих не наблюдалось, и уличное движение было вялым.

Он побродил по кварталу и остановился, чтобы раскурить окурок сигары – в отличие от гурманов, брезговавших всем, что уже подносилось к огню, Гарри нравился крепкий аромат табака, приобретённый им за те дни и часы, что его курили, аккуратно тушили, затем раскуривали и снова тушили. Его сигара созрела и воняла, как старый носок. Гарри взялся её воскрешать, и, пуская дым, точно простой курильщик на перекуре, он мимоходом оценивал ситуацию.

Он дошёл до перекрестка в конце квартала, затянулся сигарой и понял, что она опять испустила дух. Гарри достал из куртки потрёпанную книжечку с бумажными спичками – вонючке в его зубах требовался хороший, тёплый огонёк. Как только Гарри нагнулся к пламени, боковым зрением он заметил, что с северной части квартала к нему приближаются мужчина с женщиной. Незнакомка была невысокого роста, но вида – сурового. Её лысый спутник возвышался над ней фута на полтора.

Это был Кез, и он привёл компанию. Гарри затянулся сигарой и выпустил густую тучу ароматного дыма. Он глянул в сторону союзников, но не сделал ничего такого, что можно было бы истолковать, как тайный сигнал. Затем он повернулся к новоприбывшим спиной и отправился назад тем же путём, каким и пришёл. Обождав, пока Кез и его компаньонка завернут за угол, Гарри спустился по замусоренным ступенькам и принялся ждать.

Когда они стали спускаться по лестнице, Гарри зашел внутрь и подождал, пока они не последуют его примеру. Однажды он уже встречал подругу Кеза. Звали её Ланой. Она была всего пять футов ростом [30] 5 футов =152 см. , но всё её тело состояло из сплошных мускулов. Её покрывало больше татуировок, чем Гарри и Кеза, вместе взятых, однако не потому, что она питала особую страсть к этому виду искусства. Вся её кожа, в том числе и лицо, являло собой обширный живой манускрипт – энциклопедию мистических письмен и сигил, которая, по словам Ланы, «еле держала фантомов на почтенном расстоянии». Эта девушка магнитом притягивала всё сверхъестественное. Гарри был очень рад её видеть.

– Решил её взять на случай неприятностей, – подал голос Кез, когда они зашли в здание.

– Привет, Гарри, – сказала Лана. – Приятно снова увидеться.

Они протянули друг другу руки, и ответное пожатие едва не переломало Гарри все пальцы.

– Взаимно, – процедил Д'Амур.

– У Ланы есть квартира, и она говорит, что у неё можно залечь на сколько понадобится.

– Для Нормы – всё что угодно, – кивнула Лана.

– Так что, транспортируем? – спросил Кез. – Мой фургон за углом. Подъехать ко входу?

– Ага. К тому времени мы уже будем… – Гарри осёкся. – Чёрт, – прошипел он.

– Посетители? – спросила Лана, стреляя глазами по сторонам.

– Не знаю. Что-то. Татушка только что дёрнулась. Но тут же затихла. Это мог быть и пролетавший мимо фантом. В этом проклятом городе нельзя быть ни в чём уверенным. Давайте вывезем даму из этой дырищи. Кез, пять минут.

– Без проблем.

– Лана, пошли со мной.

– Как скажешь, начальник.

Гарри услышал в словах Ланы нотки сарказма, но решил не обращать внимания и повёл её скудно освещённым лабиринтом.

– Пресвятая Троица, – удивилась Норма, когда они зашли в её комнату. – А ты что здесь делаешь?

– Пардон. Он сказал, что вы друзья, – ответила Лана.

– Ты же знаешь, что я к тебе обращаюсь, – сказала Норма.

– Норма, я не позволю тебе заболеть. Куча народу тебе очень обязана. И я в том числе. Так что мы решили, что ты поселишься у меня.

Гарри скривился, изготовившись услышать от Нормы другие колкости, но она просто сидела, и на её лице расплывалась улыбка.

– Что смешного? – спросил он.

– Да ничего, – ответила Норма. – Просто очень мило, как вы все помыкаете мной для моего же блага.

– Так что, у нас пижамная вечеринка? – спросила Лана.

– Ещё какая, – кивнула Норма.

– И никаких возражений? – поинтересовался Гарри.

– Не-а.

Его слепая подруга всё ещё улыбалась. Гарри покачал головой.

– Призрачные садомазохисты – одно, но вот это… это уже странно.

Появилось немало примет, что сегодня в Нью-Йорке произойдёт нечто серьезное. Те, чьи органы чувств позволяли распознать эти знаки, встречали их повсюду: в изящных мимолётных завитках пара, подымавшегося из канализационных люков на нескольких авеню; в узорах бензина, проливавшегося из столкнувшихся автомобилей в авариях со смертельным исходом; в гаме, издаваемом десятками тысяч птиц, круживших над деревьями Центрального парка, хотя в такой час они обычно уже мирно спали на их ветвях; в молитвах, которые бормотали бездомные души, в целях безопасности зарывшись в самые смрадные мусорные кучи.