Харлан Эллисон - Рассказы. Часть 2

Цветы. Свежие цветы. Свежие цветы со свежих могил. Все было не так. Но в то же время все было в порядке. Все должно было быть в порядке.

У конца забора, на холме, Эд заметил могилу. На ней были цветы — маленький букетик, лежащий на деревянной мемориальной дощечке. Подняв цветы, Эд уловил их свежий аромат, почувствовал их влажные упругие стебли.

Луна светила ярко, и Эд сумел прочитать выбитые на дощечке буквы:

Марта Дин и была его бабушкой. Сорванные цветы были свежи. Могилу вырыли максимум день назад…

Эд медленно побрел по тропинке назад. Чтобы перелезть через забор, ему пришлось сначала перекинуть через него букет, а уж потом, превозмогая боль, перебираться самому. Через кухню он прошел в гостиную, где догорал камин. Бабушки в комнате не было. Тем не менее, Эд поставил цветы в вазу. Не было ни бабушки, ни ее друзей, но Эд не волновался.

Она вернется. И мистер Уиллис, и миссис Кассиди, и Сэм Гейтс — они все вернутся через какое-то время. Эд знал — он услышит слабые, отдаленные голоса из-под кухонного окна: «Эд-д-и-и!»

Возможно, сегодня вечером ему не удастся выйти на улицу, поскольку болела грудь. Но рано или поздно он выйдет. А сейчас они в дороге, они идут.

Улыбнувшись, Эд устроился поудобнее в кресле, стоящем напротив камина, и стал ждать.

Robert Bloch. «Fangs of Vengeance», 1937.

Капитан Зарофф не было его настоящим именем. И потом, конечно, этого не случилось и в цирке братьев Стеллар. Оба имени фиктивны, хотя факты — больше чем жалость — слишком правдивы. Я знаю это, потому что был там и увидел развернувшуюся драму; драму смерти и кровавую месть, представленную на сверкающем фоне циркового притворства. К счастью, дело произошло в зимний сезон. Это единственная причина, по которой удалось избежать упоминания в прессе. Несмотря на сенсационные подробности, я очень благодарен, что нам удалось замолчать. Обществу вредно знать слишком много, и в связи с этим есть определенные страшные вопросы, на которые чрезвычайно трудно ответить. Все, что когда-либо стало известно, так это то, что капитан Зарофф встретил смерть в большой клетке во время репетиции своего акта, и что его животные были расстреляны напрасно с целью его спасения. Что касается Убанги, то прессе сообщили, что из-за разногласий по зарплате, их сотрудничество с шоу прекратилось.

Той зимой с самого начала что-то пошло не так. У нас выдался плохой сезон, и старик решил, что нужны нововведения. Калпера послали как агента для труппы Убанги — шести утконосых и чрезвычайно уродливых дикарей, только год как вышедших из родных джунглей. Но старик на этом не остановился. Он решил вернуться к диким животным — к политике, от которой мы отказались за восемь лет до того. Он утверждал, что публике хочется волнений — щелканья кнутов, рычания сердитых кошек, рева беспокойных львов.

Теперь по какой-то неизвестной причине за последние десять лет большинство крупных шоу отказалось от сцен с кошками. В результате трудно было найти хороших дрессировщиков. На практике единственно доступными были европейцы, и те в ограниченном объеме. Поэтому старик счел себя счастливчиком, когда немецкое агентство прислало ему капитана Зароффа.

Он приехал в начале января. Я не был там в то время, но о нем говорили, как об очень отчужденном и далеком человеке. У него было свое жилье и специальные клетки для девяти леопардов в его труппе. Он даже настаивал на содержании личного помощника, для очистки фургона и кормежки животных. Эти проявления исключительности, вкупе с его весьма сдержанным поведением друзей ему не прибавили. Он, со своей стороны, казался неподходящим для цирковой профессии; ел в одиночестве, спал в своем собственном фургоне без зимнего отопления и все свое время и внимание уделял выступлениям.

Об этом человеке ходило много расплывчатых и противоречивых слухов. Во-первых, болтали о его возрасте и национальности. Говорили, что он только что вернулся из Африки, и что выловил в этих джунглях леопарда для новой сцены. По другой версии рассказов его представляли как с позором изгнанного с континента, после скандала из-за женщины. К тому времени, как я вернулся в штаб, все шоу занималось дикими сплетнями. Я все это не замечал.

Потом я увидел, как он работает. Это был первый раз, и только старик и я присутствовали на ипподроме, напоминавшем сарай, который ограждала большая стальная клетка. Зарофф пообещал старику что-то совершенно иное. Тот понял. Представьте себе огромную деревянную арену, с белыми, голыми стенами, безобразно отражающими блики сотни потолочных огней. В центре стальная клетка. Двое помощников стоят рядом, напряженные и настороженные. Иногда они нервно теребят ружья — оружие, заряженное не холостыми патронами. Мы с боссом сидели на стульях, расположенных возле двери, наши глаза приклеились к сцене. Старик злобно жевал огрызок сигары. Атмосфера была заряжена статическим электричеством страшных ожиданий.