Харлан Эллисон - Рассказы. Часть 2

Ужасно было слышать, как зверь ропщет словно человек, а человек ревет подобно зверю. Я дрожал, когда Зарофф с криком звериной ярости прошелся своим кнутом по плечам леопарда; хлестал кнутом в полную силу снова и снова, пока мокрая шкура бедного создания не покрылась багровыми пятнами. И все это время оно скулило, мурлыкало, умоляло с до чудовищности человеческими интонациями, в то время как Зарофф кричал, словно огромный кот. Ни разу не взглянув на меня, он отвел леопарда в свою клетку. Я услышал, как за занавесом решетка клетки встала на свое место, а затем Зарофф появился снова. На этот раз он был не один. С ним была женщина — и женщина прекрасная. Она была высокой и стройной, как греческая Диана, с телом будто из слоновой кости и волосами, как эбеновое дерево. Нефритово-зеленые глаза доминировали над ее орлиным лицом, контрастируя с ярко-красным напомаженным ртом и крошечными белыми зубами. Она носила царственное бархатное платье, которое казалось неуместным посреди окружающих ее опилок. Я гордился тем, что знал весь персонал нашего цирка, но эту женщину никогда раньше не видел. После извинения за причиненное беспокойство Зарофф представил ее как свою супругу Камиллу. Женщина грациозно поклонилась, но хранила молчание, глядя на мужа с сдержанным гневом. Я онемел.

Я никогда не знал, что Зарофф был женат. Я только начинал понимать, что в нем было много того, чего я не знал, что нуждалось в объяснении. Например, сцена, которую я только что увидел. Он сейчас же объяснял происшедшее.

С изысканной хвастливостью он снова извинился за несчастный случай. Зверь сбежал, пока он кормил его. Ему очень жаль, и он уверяет, что это не повторится. Он был бы крайне рад, если бы я воздержался от сообщения об этом происшествии руководству; это излишне расстроило бы людей, пояснил он. Здесь вмешалась женщина.

— Он лжет, мсье. Это произойдет снова, я знаю. Вы должны сообщить об этом; это случалось в Европе, тогда погиб маленький мальчик. Он ничего не сделал, мсье, чтобы помешать, даже когда зверь начал кормиться. Вы должны заставить его перестать бить их — это пугает меня. Пожалуйста, скажите начальству, и заставьте их остановить его. Пожалуйста!

Лицо Зароффа, услышавшего эти слова, побагровело от ярости. Он поднял свой кнут — длинный, жесткий кнут, все еще красный от битья леопарда — и с полной силой обрушил его на спину женщины. Она вскрикнула. Потом он схватил ее и, не оглядываясь назад, увлек за занавес.

Я застыл, ошеломленный от стремительных событий, а потом, заковылял в свое жилище. Мне хотелось побыть одному и подумать. Зарофф — никому не известный иностранец; мужчина, который бил леопардов и свою жену. Зарофф — самый блестящий укротитель, которого я когда-либо видел; ненавистный и внушающий страх своим животным, все же подчинявшимся ему. Зарофф — человек, который разговаривал со своими кошками, как зверь, а они отвечали человеческими воплями; Зарофф, которого дикари Убанги назвали ведьмаком и чародеем. Кто этот человек? Кто он такой? Почему он так скрытен и недружелюбен? Что он делал со своей женой, заставляя ее ненавидеть и бояться его так же сильно, как леопарды? Я должен все выяснить до открытия шоу в этом году. И Камилла Зарофф, я решил, была женщиной, которая хотела и могла бы сказать мне это. В течение нескольких последующих дней шоу-бизнес занимал мое время, но тайна Зароффа все еще не давала мне покоя. Почему-то я начал ненавидеть этого человека. Мне не нравились его жестокие, неумолимые черты, его сдержанное, почти пренебрежительное поведение, и его помпезная, наглая походка. Меня не заботило, как он относился к подопечным кошкам, и не удивляло, что жена боится его.

Его жена — другое дело. Когда я увидел ее, она боялась, но я видел, что она хотела сказать. Возможно, именно поэтому Зарофф держал ее подальше от остальной цирковой публики. Может, она была его пленницей, из-за того, что знала. Он избил ее кнутом.

Он часто бил ее. Несколько ночей спустя, проходя через зверинцы по дороге в дирекцию, я увидел свет за занавесом, где стояла палатка Зароффа. По своей природе или наклонностям я не занимаюсь подслушиванием, но невозможно было игнорировать крики, которые раздавались с другой стороны. Голоса были слышны по всему пустынному зверинцу, и я обнаружил, что гортанный голос Зароффа смешивается с волнующей, шелковистой речью его жены Камиллы.

— Я им все расскажу, — говорила она. — Я больше не могу этого терпеть, слышишь? Зная то, что знаю я, и видя то, что я вижу. Если ты не прекратишь этот ужасный бизнес, я расскажу им все.