Алекс Белл - Ледяная Шарлотта [litres]

Ахнув, я отшатнулась от музыкальной шкатулки.

– В чем дело? – с обидой в голосе спросил Джей. – Тебе не нравится?

Взглянув на него, я осознала, что он насквозь промок. Струйки воды бежали по волосам и лицу, его школьная форма почернела.

– Ты… Ты весь мокрый! – воскликнула я.

– Ну я же утонул, Софи, – с раздражением откликнулся он. – Чего ты ждала?

Джей говорил как Камерон. Едва я успела об этом подумать, как за партой оказался кузен, промокший, как в день моего прибытия.

– Тебе опасно здесь находиться, – сказал он. – Как и любому из нас.

Он вытянул ужасную, обожженную руку и толкнул шкатулку через стол. Она упала мне на колени, и из нее хлынула кровь, пятная руки и юбку, струясь по ногам, заливаясь в туфли. Все это время играла звенящая механическая мелодия. Снова и снова ввинчивалась мне в голову и разбивала сердце на крохотные кусочки…

Тихо вскрикнув, я очнулась. Сердце едва не вырывалось из груди. «Прекрасная Шарлотта» еще звучала – сначала я решила, что это только в моей голове, отголосок кошмара, по-прежнему наполнявшего мысли, но затем поняла, что действительно слышу песню. Переливы музыкальной шкатулки доносились из комнаты Ребекки. Кто-то зашел туда и поднял крышку, прямо посреди ночи.

Мелодия звучала очень тихо. Не окажись я в соседней комнате, ни за что бы ее не услышала. И все же она играла, прямо за стеной, а значит, кто-то открыл шкатулку. Взглянув на экран телефона, я увидела, что уже за полночь.

Дрожа всем телом, я спустила ноги с постели и встала. Схватила фонарик, найденный в прикроватном столике вечером, и на цыпочках дошла до двери. Включить свет я не рискнула. Если снаружи кто-то был, мне не хотелось, чтобы меня заметили.

Стоило шагнуть в коридор, и мелодия зазвучала отчетливей. Я увидела, что дверь в комнату Ребекки приоткрыта. Когда вечером я шла к себе, она была плотно затворена. Света в комнате не зажигали, ненавистная мелодия струилась из кромешной тьмы. Часть меня хотела убежать, спрятаться под одеялом в кровати и ждать, пока не забрезжит день. Но я должна была выяснить, что происходит, – ради Джея.

Я подкралась к двери комнаты Ребекки, сжимая фонарик в дрожавшей руке. Досчитала про себя до трех, рывком распахнула ее и ударила по стене ладонью. Мои пальцы лихорадочно, но тщетно шарили в поисках выключателя. Пришлось включить фонарик. Луч заметался по комнате.

Сначала он осветил кровать, шкаф-витрину с куклами, а затем туалетный столик с открытой музыкальной шкатулкой. Фигурки Чарли и Шарлотты кружились в бесконечном вальсе. Я не могла увидеть всю комнату сразу, и это было ужасно. Тени плясали вокруг луча, пока я водила фонариком по периметру комнаты. Первый раз. Второй. Третий. Внутри не было ни души. Комната оказалась пуста.

Я подошла к туалетному столику, протянув руку, со щелчком опустила крышку музыкальной шкатулки. Мелодия сразу оборвалась.

И тут я услышала царапанье.

Оно доносилось из шкафа с куклами за моей спиной.

Яростное царап, царап, царап , словно сотни маленьких пальцев скребли по стеклу. Резко развернувшись, я направила луч на шкаф-витрину.

Он осветил кукол, и я едва не выронила фонарик от потрясения. Шарлотты замерли на полках, но они не лежали, как прежде. Стояли, все как одна, протягивая к стеклу ручки и глядя нарисованными глазами прямо на меня. Даже те, у кого не хватало руки, ноги или головы, прислонились к двери шкафа, словно рвались на свободу.

В этот миг маленькая ладонь скользнула в мою. Холодные пальцы сплелись с моими, как той ночью в кафе. Сердце подскочило в груди, я ахнула и отдернула руку, инстинктивно ударив по существу, таившемуся во тьме, фонариком. Он врезался в маленькую тень рядом со мной, послышались глухой удар и стон.

Я направила луч фонарика вперед и осветила маленькую девочку с длинными черными волосами, растянувшуюся на полу. На секунду мне показалось, что это Ребекка, но затем я увидела огромные, полные ужаса глаза. Лилиаз. Она прижимала ладонь к щеке – видимо, туда пришелся удар. Прежде чем я успела что-то сказать, она поднялась, схватила меня за руку и буквально вытащила из комнаты в коридор, а потом привела в свою спальню. Лампа на ее прикроватном столике горела, источая ровное, мягкое сияние.

– Мне так жаль, Лилиаз, – сказала я, сжимая ее дрожавшую ладошку. – Я не хотела ударить тебя. Ты в порядке?