Алекс Белл - Ледяная Шарлотта [litres]

Я не должна кусать сестру.

Я не должна хитрить.

Я не должна говорить плохих слов.

Я не должна быть жестокой с кошками.

Я не должна ломать вещи в гневе.

Я не должна отрывать крылья бабочкам.

Я не должна распространять злые слухи.

Я не должна играть с мертвыми мышами.

Жуткий список продолжался. Я отложила тетрадь и вернулась к себе в комнату, пытаясь собраться с мыслями. В комнате по-прежнему было жарко и душно, и я снова пожалела, что не могу открыть окно. Вместо этого я села и вгляделась в открывавшийся за ним пейзаж. Сожженное дерево портило замечательный вид. Почему дядя Джеймс не срубил его? Лилиаз оказалась в саду – она танцевала вокруг дерева, и от ее бесконечных кругов у меня заболела голова.

Наконец я решила спуститься и снова поговорить с ней, но, выйдя из комнаты, обнаружила ее у лестницы.

– Как… как ты успела? – спросила я.

Она взглянула на меня с подозрением:

– О чем ты?

– Разве ты не была снаружи? У сожженного дерева?

Это не могла быть Лилиаз. Она бы просто не успела вернуться в дом и оказаться на верху лестницы.

– Я еще не выходила сегодня, – заявила Лилиаз и добавила: – Наверное, это была она.

В горле у меня пересохло:

– Кто она?

Лилиаз помрачнела:

– Ты знаешь кто, – сказала она и пошла к себе.

С минуту я смотрела ей вслед, а затем спустилась и вышла в сад. Девочки там не было. Я поняла, что из окна не смогла рассмотреть ее лица. Лилиаз сейчас было столько же, сколько Ребекке, когда та умерла, у обеих – длинные черные волосы. Я вспомнила о девочке, которую видела на столе в кафе, когда стало темно, – о той, что исчезла, когда свет включили. Могла ли и это быть Ребекка? Если я видела ее тогда, могла ли увидеть снова, в саду?

Я медленно пошла к сожженному стволу. К небу тянулись черные скрюченные ветви, дерево бросало на лужайку огромную тень – оно выглядело таким зловещим. Подойдя совсем близко, я смогла разглядеть развалины домика на дереве. Куча гнилых обугленных досок и сожженная веревка угнездились меж двух толстых ветвей.

Я вспомнила об игравшем левой рукой Камероне и подумала, был ли он в этом домике, когда начался пожар?

В последний раз я оглядела сад, почти надеясь заметить какую-нибудь соседскую девочку с длинными черными волосами. Может, это она танцевала вокруг дерева? Но в глубине души я знала, что никого не найду. Ближайшие соседи жили далеко отсюда. Лилиаз была дома. Но я определенно видела кого-то и теперь со страхом поняла, что точно знаю, кого именно.

Мы снова ужинали впятером, как и вчера. Дядя Джеймс вышел из мастерской. От него пахло краской, и, казалось, он был доволен собой. С облегчением я увидела, что Пайпер приготовила пиццу, а значит, Лилиаз не найдет костей и не забьется в новом припадке. Ужин проходил хорошо, пока дядя Джеймс не спросил:

– Что ты сегодня делала, Лилиаз? Я тебя почти не видел.

– Играла.

– Играла? Обычно ты жалуешься, что приходится играть одной.

– Я была не одна.

– С кем же ты играла?

– С Ребеккой.

За столом воцарилось гробовое молчание. Все смотрели на Лилиаз.

Дядя Джеймс тяжело вздохнул:

– Лилиаз, мы об этом уже говорили. Я не потерплю твоих выдумок. Сначала куклы бегают по дому с ножами, а теперь вот ты играешь с Ребеккой… Хватит.

– Но я не выдумываю!

– Ты прекрасно знаешь, что твоя сестра мертва. Умерла до твоего рождения. Так что ты никак не могла с ней сегодня играть.

– Софи тоже ее видела! – крикнула Лилиаз, приведя меня в смятение. – Она сказала мне, что заметила ее у мертвого дерева. Правда?

Теперь все смотрели на меня.

– Мне… мне показалось, что я видела девочку в саду, – начала я. – Я решила, что это Лилиаз, но…

Камерон бросил вилку на стол так внезапно, что я едва не подпрыгнула.

– Нам действительно надо продолжать этот разговор? – спросил он. – Даже если в саду была девочка, это не могла быть Ребекка.

– Но я играла с ней сегодня! – не сдавалась Лилиаз. – Я нравлюсь ей потому, что мы ровесницы. Она говорит, я ее любимая сестричка.

– Лилиаз, мне не хочется снова возить тебя к доктору Филипсу дважды в неделю. Продолжишь выдумывать, и завтра же мы отправимся на прием.

Лилиаз вскочила и топнула ногой.

– Я не лгу! – закричала она, и ее голос сорвался на визг. – Я всегда говорю правду и всегда за это наказана! Больше я вам ничего не скажу!

Она выбежала из комнаты. Камерон привстал со своего стула, собираясь пойти за ней, но дядя Джеймс сказал: