Александр Ледащёв - Дождавшийся Манчак [СИ]

— Вставай, дядя. Хватит, я думаю. И учти. Я разговариваю так не потому, что ненавижу или презираю тебя или еще кого-то. Я так говорю, потому, что больше всего я ненавижу и презираю сам себя, — белый повернулся к негру спиной и шагнул в лодку.

— Странный ты, мужик, — просипел Самюэль, когда связки его дали ему возможность хоть что-то выдавить. — Ты теперь скажешь, что ты парень без спецподготовки, да?

— Какая спецподготовка, блядь, начало — это классика уличной драки, «обманка» для лохов, а дальше — простейший захват. Ты купился на первое, сработало и второе. Вот и все, — белый закурил, глядя на небо.

— Говорят, сегодня тут опять стреляли, — неопределенно молвил Самюэль, глядя на белого.

— Да ладно. Такой благополучный район, — поразился тот, если можно представить себе пораженное наплевательство. Свои слова он сопроводил следующими действиями — вытащил из сумки свое чудовищное оружие, переломил, выкинул за борт стреляную гильзу, кинул в ствол патрон, закрыл ружье и убрал его в сумку, посмотрел куда-то вбок. Самюэль тяжело вздохнул, закуривая.

Стреляли. Ишь. Так уж и «стреляли». Стрелял он один, если что. Когда шел он в направлении причала, возник на его пути некий негр, одетый отчего-то в легкий костюм, уместный тут так же, как, например, он сам — белый в районе черных.

— Слушай, «снежок», есть разговор, — начал тот обычной негритянской скороговоркой.

— Воспитанные люди говорят: «Вы». Так что слушаю вас, ниггер, — отвечал белый. Негр оторопел.

— Как ты меня назвал?

— А ты как меня назвал?

— «Снежок»!

— А я тебя — «ниггер». Что не так?

— А ты знаешь, что это значит?

— А ты?

— «Снежок» — значит «белый», твою мать!

— А «ниггер» значит «негр», твою мать, раз уж мы на «ты», — отвечал тот.

— Это оскорбительное название, «снежок», — зловеще сказал негр в костюме.

— А «снежок» — это, конечно, почтительное обращение к незнакомому человеку?

— К белому — да.

— Ну, тогда и к черному — тоже. Я «снежок», ты «ниггер». «Снежок» — белый, «ниггер» — негр. Если ты китаец, то пора принимать ванну со скипидаром, — белый торопился, да еще и был зол с утра, как пес.

— Так. Кажется, спрашивать, ты ли тот белый мудак, что напряг братьев на бабло, глупо, — заключил негр, и рука его нырнула под пиджак, куда-то за спину — жара заставляла носить пиджак расстегнутым.

Разумеется, никто ничего не видел, как всегда. Но сказать, что никто ничего не слышал — так соврать не смогли бы даже тут. Жуткий грохот разорвал тишину и негр в костюме, проломив чью-то чахлую изгородь, рухнул спиной в какой-то многовековой бурьян.

— Очень глупо, — согласился белый слегка запоздало, вынул из кармана ленту «скотча», заклеил, абы как, дыру в сумке и исчез меж дворами.

— Так ты не слышал, что тут стреляли? — Спросил Самюэль, посмеиваясь. Что-то заинтересовало его в этом белом. Он не смог бы сказать, что, да и общаться с тем приходилось, как с самкой гремучей змеи в период месячных, но он словно ощупью искал точки соприкосновения.

— Смеешься? Я тут проездом, откуда мне и что знать? — Спросил белый и снова посмотрел капитану в глаза. Взгляд его был спокоен, тяжел, мрачен, но основным выражением было все то же равнодушие, но на дне, словно готовая выплеснуться вот-вот, колыхалась какая-то странная дымка, и негр понял, что эта дымка — последнее, что он хотел бы вызвать к жизни.

— Понятно, — кивнул он. Точно, «гремучка» в период красных дней календаря.

— Это хорошо, когда понятно, — одобрительно сказал белый, достал из кармана батончик «Snickers», очистил, бросив фантик в карман своих штанов, откусил кусок и начал жевать.

«Полудурок. Но опасный» — на этом умозаключении капитан фрегата и успокоился. Все так. Полочка найдена, ярлычок, пусть временный, тоже. Все хорошо. Но что-то говорило Самюэлю, что скоро навернется его полочка, вместе с шурупами.

— Ты охотник? — Снова нарушил молчание чернокожий кормчий.

— Нет. Охотился несколько раз, не более, — отвечал белый своим глуховатым, прокуренным голосом.

— Ты не спецагент, не охотник, драться ты не умеешь, стрелять, получается, тоже. Тогда объясни тупому ниггеру, как ты изголился отстрелить крокодилу башку, не вынимая своей ракетной установки из сумки? Где ты научился так стрелять?

— Нигде. Мне показывали, как стрелять, но стрелял я в жизни не так много. И всегда хорошо. Думаю, это врожденное, — отвечал белый.

— Чушь, мужик. Врожденный стрелок — чушь! — Развеселился Самюэль.