Александр Лучанинов - Каменка [СИ]

Володаров подошел поближе, потирая саднящий живот. Сперва он хотел просто постучать в дверь, но тут же переду-мал. Мысль о мертвой старушке (или старике) все еще вита-ла где-то рядом, и он слегка побаивался, что его больная фантазия на этот раз окажется права. Это был иррациональный страх, а значит бороться с ним предполагается иррациональными действиями. Поэтому Володаров сперва встал на цыпочки и попытался заглянуть в окно, но шторы полностью загораживали вид. Тогда он тихонько, чтобы лишний раз ни-кого не пугать постучал по стеклу и тут же отошел от него, осознав, насколько глупо сейчас выглядит.

«Ну что за ерунда, Гена? — подумал он, шагая к двери. — Взрослый мужик, а всякой фигней занимаешься. Была бы там пугливая старушка, то не от шума ломающегося забора, так от зловещего стука в окно точно померла б. Ну и дела… Совсем непогода голову задурила. Теперь придется объясняться, извиняться…»

Он хмыкнул, прочищая горло, и постучал в дверь. К слову, она тоже была далеко не новой. Краски на дереве совсем не осталось, а сами доски выглядели трухлявыми и ненадежными. Хотя на самом деле были куда крепче чем кажется.

Хозяева дома, по-видимому, отчаянно игнорировали все, что происходило снаружи. К такому выводу пришел Володаров, не получив ответа на стук. «Удивительное дело, забор рушится, в окно стучат, в двери тоже, а им хоть бы хны. Может и правда чего случилось?» Он постучал еще раз, настойчивее и громче.

— Эй! Есть кто дома?

Володаров на мгновение задержал дыхание, вслушиваясь в тишину. Ему во что бы то ни стало хотелось услышать бодрые, гулкие шаги. Это бы помогло избавиться от навязчивой мысли про мертвую старушку. Но шагов не было. По край-ней мере бодрых уж точно. Но и совсем тишины, которую обычно издают мертвецы — тоже. На долю секунды Володарову почудилось, будто за дверью кто-то крадется. Словно затаившегося по ту сторону старых досок хозяина дома вы-дало едва различимое шуршание одежды. Шуршание, которое не слышалось, но, почему-то ощущалось.

Володаров прильнул к двери, прижался к ней ухом. На секунду он полностью превратился в слух.

— Кто?! — вдруг спросили из-за двери. Голос был басовитый, глубокий. Создавалось впечатление, что его владелец очень большой, грузный человек.

От неожиданности Володаров вздрогнул и не задумываясь ответил: — Я.

Дверь скрипнула, приоткрылась немного и в образовав-шуюся щель высунулось дуло двустволки.

— Ух ты ж ёб… — Володаров испуганно отпрянул, прикрыв лицо рукой. — Не стреляй, свои!

— Свои в туман дома сидят, — в дверном проеме показался владелец голоса и ружья. Это был невысокий, полноватый мужичок с короткими, черными волосами и густой щетиной с проседью. — Ты кто такой? И откуда здесь взялся?

— Ружье убери, — Володаров выпрямился, но все еще вы-глядел напряженным. Оно и не удивительно. Не каждый день приходится быть на прицеле.

Мужичок окинул взглядом незваного гостя, а затем мед-ленно опустил двустволку.

— Володаров Геннадий Павлович, — в привычной полувоенной манере представился Володаров, — ваш новый участковый.

— Вот как? — мужичок окончательно опустил ружье, упер его в пол и оперся на него, как на трость. — И документы сможешь показать?

— Конечно.

Володаров достал из-за пазухи «корочку» раскрыл ее и сунул мужичку. Тот прищурился, всматриваясь в маленькие буквы с черно-белой фотографией.

— Ну что ж, — убедившись, что перед ним стоит именно милиционер, мужичок явно повеселел и протянул руку для рукопожатия, — в таком случае добро пожаловать в Каменку.

— Ты проходи, не стесняйся. Вон туда, на кухню…

Володаров, послушно следуя указаниям хозяина дома, прошел по небольшому тесному коридорчику, повернул налево и оказался в помещении, которое мужичок самонадеянно назвал кухней. На деле же это было некое подобие мастерской, в которую по чистой случайности затесались печка, умывальник и обеденный стол.

Закрыв входную дверь, хозяин, не выпуская из рук ружья, пошел следом за Володаровым.

— Ого, — протянул он, войдя на кухню, — ты чего, с войны к нам?

— Что? — не понял Гена.

— Ты себя-то видел?

И тут Володаров осознал, насколько странным может он сейчас выглядеть для не знающего сути дела человека. Потрепанный, уставший, на одной ноге ботинок, а на другой — туфля. А грязи-то сколько? Матерь божья… И не только на каблуках. Она везде. На штанах от долгой ходьбы (тут уж никуда не денешься), на заднице от падения через забор, на спине (сидеть на сумке, а потом вешать ее на себя — плохая идея).