Александр Лучанинов - Каменка [СИ]

Электричка мерно покачивалась, отбивая колесами равномерный убаюкивающий ритм. Володаров сидел на жесткой деревянной лавке и, подперев кулаком подбородок, задумчиво наблюдал за тем, как в окне мелькают поля и деревья. Монотонность происходящего навевала на него тоску, клонила в сон, но спать он не мог. Боялся пропустить нужную остановку. Хотя на самом деле это не имело никакого значения. Реши он в эту самую минуту плюнуть на все, сложить руки и поехать, куда глаза глядят, все равно уснуть бы не удалось. Слишком шумно, да и сильный запах табака, смешавшийся со смрадом перегара и пота, казалось, проедал тонкую перегородку между переносицей и мозгом, словно кислота. В такой обстановке на трезвую голову попробуй, поспи. Остается только сидеть и тоскливо смотреть вдаль, будто ты старый философ, положивший всю жизнь на решение загадки бытия.

— Билет, — вдруг проскрежетал неприятный голос где-то справа.

Володаров повернулся, и окинул все тем же тоскливым взглядом вопрошающего. А вернее вопрошающую. Ею оказалась тучная женщина с короткими сальными волосами, закрученными в непослушные пружинки химией, тонкими губами, криво накрашенными ярко красной помадой, и непомерного размера грудью, которой можно встать сразу за несколько отчизн. Одета она была в строгую, почти военную, форму работника железной дороги.

— Билет, — все так же скрипуче повторила она, протянув вперед пухлую руку.

Володаров порылся в кармане ветровки, нашел заветный клочок бумаги и передал его проводнице. Она, слегка прищурившись, сперва посмотрела на пассажира, затем на бумажку, а после — снова на него.

— Куда едем? — с тонкой ноткой агрессии переспросила она, будто подозревая, что билет был подделан.

— Каменка, — выдохнул Володаров.

Проводница снова взглянула на билет, и вернула его владельцу.

— Что, бабка померла? — ее губы растянулись в гримасе, которая должна была быть похожа на улыбку, но что-то пошло не так. Помада, собравшаяся в уголках рта в комки, сделала лицо проводницы похожим на хищный оскал дикого животного, только что нагнавшего свою жертву.

— А? — не понял вопроса Володаров.

— Я говорю, что в Каменку никто кроме местных не ездит, а их я всех двоих в лицо помню. Вот и спрашиваю, бабка померла? На похороны?

— А… — нахальность и панибратство, с которым говорила проводница, задели Володарова за живое, но он решил, что больше не пойдет на поводу у своего характера, стерпит. — Нет, я по работе.

— По работе? — удивилась женщина. — Это ж, по какой такой работе можно ехать в Каменку? Неужто нефть нашли?

— Что? — Володарова удивил столь неожиданный вывод. — Какую нефть? Нет, я их новый участковый.

— Участковый, — повторила за ним проводница. — Участковый, это дело нужное. Но только не в Каменке. Село-то, поди, уже все повымерло. Ты лучше к нам, на электричку иди. Здесь тебе работы будет во! — она приложила ладонь ребром к горлу. — Что не день, то цирк.

— Извините, ничем помочь не могу, — уклончиво ответил Володаров. — Начальство направило в Каменку, значит там я нужнее.

Он отлично знал, что причина его назначения была совсем в другом. Никакому начальству он в Каменке был не нужен. Просто это самое начальство хотело избавиться от него, сплавить, куда подальше от райцентра. Но говорить об этом проводнице Володаров не собирался.

— Ну, удачи тебе тогда, участковый. Смотри только остановку свою не пропусти, она неприметная, — не дождавшись вежливого ответа, проводница отвернулась и двинулась дальше по вагону. Пройдя совсем немного, она остановилась у какого-то пьяного мужика, спавшего на лавке. Недовольно закатив глаза, она набрала воздуха в свою необъятную грудь, и громогласно рявкнула: — Да что ж ты, едрить твою бога душу мать, делаешь?! Ты посмотри, а?! Гадина такая!

Мужик нехотя приподнялся, но сесть так и не смог по причине того, что этила в крови было больше, чем самой крови.

— А ну вставай, давай! — продолжала разорятся проводница. — Думаешь, напился, так все можно? Нарыгал — убирай!

Мужик, все же умудрившись принять вертикальное положение, промямлил что-то нечленораздельное.