Елена Арсеньева - Сын тумана

Сын тумана знал имена обреченных. Он только не знал, какую форму примет месть владычицы острова. Но она будет ужасна, эта месть… нет сомнений!

И вдруг сын тумана почувствовал, что к его страху, к его слабости и нерешительности примешивается мрачная, торжествующая гордость.

Да! Она неумолима! Ее не остановить! Она погубит всех, до кого сможет дотянуться.

Внизу что-то шевельнулось, оплело его ноги.

Трава! Трава пробудилась и льнет к нему. Трава ласкает его, одобряет…

Это владычица острова дотянулась до сына тумана и ласкает его пальцами травы. Они так ласковы, но могут быть и жестоки. Они могут сдавить смертельной хваткой, задушить смертельной петлей.

Если он откажется повиноваться…

А разве он не хочет исполнить ее волю, как исполнял раньше?..

Хочет, не хочет – противиться бессмысленно. Она настигнет его везде.

Лучше уж подчиниться.

Смириться. Сын должен поступать так, как того требует мать.

Сын тумана вспомнил… Он был еще маленьким, когда однажды нашел гнездо с тремя недавно вылупившимися птенцами и забрал его домой. Птица-мать кричала жалобным криком, вилась над ним и молила вернуть ее детей, однако он утешал ее:

– Ничего, я только немножко поиграю – и отнесу гнездо на место. Мне просто скучно, а они такие хорошенькие.

Птица нападала на него, и он отогнал ее камнями. И начал играть с птенцами. Ему очень хотелось, чтобы они полетали, а они почему-то не могли.

Тогда он залез на дерево и начал сбрасывать их вниз. Пусть полетают!

Но они не летели. Они камнем падали наземь – и оставались лежать неподвижно.

Птица-мать подлетела к ним, поворошила клювом, пытаясь поднять – и вдруг упала рядом, такая же безжизненная, как ее птенцы.

Она умерла от горя.

Тогда он испугался и побежал к владычице острова.

– Мама, мама, – кричал он, – оживи их!

Она все могла, он знал это. Сколько раз она возвращала к жизни таких же птенцов, нечаянно выпавших из гнезда, или вправляла деревьям сломанные ветром ветки и даже оживляла высохшие от бездождия травы и цветы.

– Я не могу, – печально сказала она. – Я не могу вернуть к жизни то, что погубил человек.

Тогда сын тумана впервые узнал, что он еще и человек.

– Значит, они умерли насовсем? – с ужасом спросил он.

– Да, они умерли, и мы похороним их в земле, – проговорила мать. – Ты убил их.

– Не может быть, этого не может быть! – твердил он сквозь слезы. – Я не хотел. Я не хотел! Я не знал…

– Тебя бы следовало сделать зеленым зайцем, чтобы ты осознал свою вину, – сурово сказала владычица острова. – Но я не стану наказывать тебя: ведь ты убил птенцов не со зла, а по неразумию. Однако ты должен запомнить, что так поступать нельзя!

Конечно, он запомнил. Он стал защитником и спасителем живой земной жизни – таким же, как его мать. Он и сам научился обращать людей – губителей природы в зеленых зайцев и наслаждался тем ужасом, который они испытывали, вспоминая свои деяния. Он считал это справедливым наказанием!

Однако ни разу он не подумал о том, что эти люди поступили так по неразумию, а не со зла. Вот только сейчас вдруг явилась эта мысль…

Может быть, их следовало простить? А они с матерью наказывали?

Наказывали вечным превращением в беззаботных зеленых зайцев, которые мучились страшными снами о своем прошлом.

Они не должны были спастись с острова. Но тот мальчишка, который однажды обманул сына тумана, все погубил. Он разрушил их жизнь.

Владычица острова замыслила погубить и его, и всех остальных, кто был так или иначе замешан в гибели острова.

До остальных она дотянется сама. А уничтожить мальчишку должен сын тумана.

Ее сын, которого она однажды простила…

Наверное, это было единственное живое существо, которое она сумела простить!

Это было давно.

А теперь?..

А теперь сын тумана знал, что ее прощение надо заслужить!

На кладбище шли молча. Валерка сказал, что ему надо написать эсэмэску – поздравить приятеля с днем рождения. И всю дорогу набирал сообщение.

Лёнечка тащился с самым отрешенным видом на свете, а Валентина косилась на Валерку чрезвычайно неприязненно. И все время порывалась о чем-то спросить.

Наконец не выдержала:

– А как приятеля зовут?

– Серега Сапожников, – ляпнул Валерка первое имя, которое пришло в голову.

Валентина как-то странно хмыкнула, как будто не слишком поверила, но все же отвязалась.

Валерка и Серега Сапожников в самом деле учились в одном классе и дружили, но ни у Сереги, ни у кого-то еще из Валеркиных закадычных друзей – ни у Володи Зиновьева, ни у Антона Волкова – не было в ближайшее время дня рождения.