Тим Каррэн - Лунный череп

- Во имя Господа нашего Иисуса Христа, возьмите себя в руки!

Клауссен грубо схватил Пэрри за руку.

- Вы не должны чтить имена ложных богов в этом святом месте!

- Вы бредите...

- Да?

- Да. Я...

Клауссен фыркнул.

- Смотрите, - произнёс он, - он стоит у дверей и стучит (строка из Откровения Иоанна Богослова, глава 3, стих 20 - прим.пер.).

Вонь стала невыносимой.

У Пэрри слова застряли в горле, а вдоль позвоночника пробежал холодок.

Краем глаза он заметил движение у себя за спиной.

Пэрри резко повернулся, и его спина взорвалась от боли.

Но он не обратил на это внимания. Перед ним стоял Владыка Верхнего Леса.

Доктор смотрел на зверя без почтения, без благоговения, лишь со страхом от подобной ошибки эволюции.

Монстр был огромен: размах плеч вдвое больше человеческого, гигантская голова...

Исполин.

Его серая кожа была испачкана запёкшейся кровью, а глаза... Боже милосердный, эти глаза... красные, из которых бежали прозрачные слёзы.

Слёзы?

Да.

Матерь Божья!

Зверь подошёл ближе, двигаясь медленно и грациозно, но из-за его размеров это выглядело устрашающе.

Его руки с сильно развитой мускулатурой безвольно висели вдоль тела, покрытые ошмётками шерсти, а невообразимо длинные пальцы заканчивались крючковатыми когтями.

Похожими на лезвия.

Между широких бёдер гордо качнулся член.

Кожа была разодрана в клочья в сотне мест, и из ран слегка сочилась кровь.

Но Пэрри смотрел только в его глаза.

И на рот; мерзкий, отвратительный рот, открывшийся с чавкающим звуком и обнаживший сверкнувшие, как жертвенные клинки, зубы.

- Господи Иисусе, - только и смог выдавить Пэрри.

- Не Иисус, - возразил Клауссен, становясь между ними. - Владыка изгнал Иисуса из этого храма, а вслед за ним и поджавших хвост святых.

Клауссен взглянул на своего нового бога и сложил руки для благословения.

Зверь зарычал и одним взмахом окровавленного кулака отшвырнул преподобного на ряд скамей.

Пэрри вытащил револьвер.

- Посмотрим, что ты за бог.

Чудовище облизнулось.

-21-

Безликий стоял на алтаре, покончив со стариком и его маленьким револьверчиком.

Он не стал им перекусывать: на старческих костях слишком мало мяса, да и то жёсткое.

Нет, на протяжении веков старики служили только ради одной цели: быть убитыми ради удовольствия и развлечения Владык. Всё.

Убийство стариков стало среди Владык традицией.

Старики были первыми, кого убили Владыки, когда затеяли войну с пришедшими людьми с тёмной кожей. И всё из-за того, что темнокожие относились к своим пожилым с чрезмерным почтением.

После них шли мужчины.

А вот женщины и дети - совсем другое дело.

Безликий сел на алтарь, устав от всех переживаний и кровопролития.

Ему было больно.

Боль волнами прокатывалась по его массивному телу.

Пули.

Слишком много пуль.

Но агония - это хорошо.

В стародавние времена Владыки часто резали и бичевали себя, чтобы почувствовать боль перед битвой.

Это сделало их более сильными, более свирепыми воинами.

Но эта боль... Хоть она и делала его злее и жёстче... Она не была правильной.

Её было слишком много.

Она затуманивала разум и чувства.

Её надо было облегчить.

Когда Владыки воевали против наступающих темнокожих в те далекие, забытые времена, их враги использовали стрелы и копья.

И то, и другое приносило гораздо больше боли и страданий, чем пули, и открывали в теле огромные зияющие раны.

И как только стрелы и копья вырывались из тела, начиналось исцеление, и проходило оно быстро, как и требовала того физиология Владык.

Но иногда наконечники стрел обламывались внутри тела, и их приходилось выковыривать когтями и зубами.

Если этого не сделать, плоть начинала гнить и разлагаться, и всё заканчивалось смертью.

Безликий знал предания старых дней. Они циркулировали в его крови.

Он знал, что пули надо удалить.

Но это было непросто.

Его плоть, обычно жёсткая, как панцирь жука, сейчас была чувствительной и болезненной после всех сражений.

И всё же, это надо было сделать.

Кряхтя, последний из Владык Верхнего Леса начал выковыривать пули.

Окровавленные, искорёженные, расплющенные пули падали к его ногам.

Некоторые остались у самой поверхности ран, другие ушли глубже.

Безликий зарылся длинными костлявыми пальцами в собственный живот, нащупывая пули и отделяя их из кишок.

Он удалил пули одну за другой.

С хирургической точностью он ощупывал и исследовал тайны собственной анатомии.