Макс Старк - По ту сторону изгороди

В тот момент, когда Антон добежал до подъезда, фонарь ярко вспыхнул и потух. Если бы год назад все жильцы проголосовали за установку железной двери с ключом, а не электронным домофоном, то сейчас, Антону пришлось рыскать по карманам, судорожно выискивая ключ, если бы конечно ему его выдали. Он набрал код, дернул ручку, юркнул в проем и побежал по лестнице. Опасность еще не миновала, чудища могли поджидать под лестницей или на подъездных площадках. Протянуть черные, безжизненные, крючковатые руки, пахнущие сырой землей и утащить. Под ногами хрустели осколки от лампочек, сердце бешено колотилось, а в ушах стоял монотонный гул, как от телевизора, включенного на несуществующий канал, показывающий рябь. Он барабанил по двери так громко и так часто, что у соседей на два этажа выше, залаяла собака.

Дверь открыла тетя Таня. Схватила Антона за плечо и затащила в коридор. Сначала влепила подзатыльник, а уже потом сказала, что стучать так громко нельзя. Говорила в свойственной ей манере: гневно и нетерпимо. Дождалась пока Антон снимет обувь, втолкала его в зал. Свет был выключен, но от работающего телевизора расплывалось голубое свечение, достаточное, чтобы видеть сидящего на диване дядю Мишу. Косые глаза глядели на Антона.

– Иди в свою комнату, и чтобы я не слышал тебя до утра, – сказал он заплетающимся языком.

На столе стояли пустые бутылки и грязные тарелки. Стоял тягучий, горький запах от сигаретного дыма.

– А о том, что ты убежал от сестры, поговорим завтра! – грозно сказала тетя Таня и влепила еще один подзатыльник, немного слабее предыдущего.

Антон зашел в комнату, поставил на стол банку, обернутую пакетом, найденным там же, во владениях кикиморы. Эти двое были на столько пьяны, а ярость так сильно захлестнула головы, что они даже не обратили внимание на странный пакет в руках Антона.

Крышка открылась с хлопком, по комнате быстро распространился смрад ила, улиток и дохлой рыбы. Или как бы сказал Сашка гнилой плоти ребят, разорванной одежды, ногтей, волос и перемолотых костей. Он закупорил банку, открыл окно и вдохнул запах улицы. Луна окончательно скрылась за тучами, а вдалеке, где-то над недостроенной городской больницей искрились молнии.

Антон лег в одежде. Раздеваться рано, ему предстояло исполнить задуманное. Пока Настя спит в чистой постели и розовой любимой пижаме. Он дождется пока замолкнет телевизор, захлопнется дверь в комнату тети Тани и дяди Миши, а пружина в их кровати протяжно скрипнет и тогда выйдет вершить правосудие.

Под кроватью не было привычной суеты хомяка, зато перед глазами появился его образ. Он лежал в куче других хомяков, в большом чистом аквариуме, улыбался и думал об Антоне. Ему стало до того тоскливо, что сполз с постели и вытянул из-под кровати пустой аквариум, пахнущий хомяком. Опустил в него руку, провел пальцем по изгрызенной коряге и по домику с вырезанной дыркой. На душе стало скверно, он убрал аквариум и достал из дальнего угла коробку с игрушками. Порылся и выудил плюшевого медведя, в чьей спине зашита маленькая лампочка-спасительница электриков. Дальше бы он заплакал, погрузился в воспоминания, начал опять себя жалеть и, уткнувшись в подушку, проревел всю ночь, но за дверью раздались шаги. Тетя Таня волочила больную ногу, шаркая по полу. Телевизор замолк, а вскоре захлопнулась дверь спальни тети Тани и дяди Миши и скрипнула кровать. Антон слышал эту последовательность звуков каждый вечер, перед сном. Пока это не произойдет он не мог уснуть, сжимал подушку, закрывал уши, думал о прошлом и мечтал о будущем. Он знал, что уже через пять минут они будут спать как хорьки.

Тихонько, бесшумно вошел в спальню Насти. У нее включен ночник, на потолке светятся желтые звезды, в комнате тепло и пахнет полевыми ромашками. Она спала на спине, простыня скаталась в ноги. Антон навис над ней, загораживая свет ночника, уставился ей в лицо. Никогда еще он не смотрел на неё спящую, безобидную, не ворчащую. Открыл банку. Кошка подняла голову, услышав хлопок, потянулась, свернулась клубком, упершись головой в левую ногу Насти.

«Проучу обеих», – решил Антон и наклонил банку.

Первая, большая капля упала на кошку. Шмякнула, словно только что сваренная манная каша о тарелку. Кошка вскочила и молча убежала. Антон слышал, как она бегала по квартире, пытаясь освободиться от липкой, зловонной массы. А дальше ил равномерным слоем лег на Настины ноги, живот, грудь и только когда жижа прикоснулась к лицу, она проснулась.