Елена Арсеньева - Дом проклятых душ

– Только про Ивана? – осторожно спросила старуха.

– Про то, как полицейские шли Донжу имать (я нарочно употребил именно это Тимофеево слово, которое как бы делало меня ближе к Завитой и к этим давно минувшим событиям), как какая-то женщина перекрестила палки и окликнула Горностая… – Я благоразумно сказал «какая-то женщина», проглотив местоимение «вы», хотя при прошлой встрече она сама, считай, призналась, что это была именно она! – Про то, как потом полицейские нашли сундук на чердаке, а в нем голову Горностая, которая охраняла сокровища. Как двое пали мертвыми, а двое других убежали, поняв, что заклято сокровище. Но вот на сколько голов…

– Да там же было на стене написано, на сколько! – перебила она меня не без досады. – Надо было только прочесть – и бежать оттуда бегом. Тогда бы и живы все остались, и тебя бы вовеки с панталыку не сбили, не заставили искать невесть чего… того, чего ты найти не сможешь!

Можно было бы ожидать, что сердце у меня разорвется от разочарования, однако я сам подивился своему спокойствию. Очевидно, к тому времени я уже смирился с тем, что дома или вовсе не было никогда, или сейчас нет. Я просто хотел точно знать, было ли то, о чем рассказал мне Тимофей. И никто не мог мне поведать об этом более точно и правдиво, чем эта старуха.

И все же голос у меня дрожал, когда я выговорил:

– Значит, у меня ничего не получится…

– Нет, – сочувственно ответила старуха. – У тебя не получится. Ведь ты к тем делам никаком боком не причастен. А вот у Свирина получилось бы, ибо его предок в том доме побывал. На том чердаке… А никого больше из завитинцев там не было. Вот и потомки их ничего о том доме не знают и видеть его не могут.

Не сразу до меня дошел смысл ее слов! А когда дошел – я задрожал пуще прежнего от нового приступа волнения.

– Так вы что сказать хотите? – прохрипел я. – Что этот дом есть, но его просто не каждый может увидеть?!

Она кивнула, глядя на меня уже с откровенной жалостью.

– И я не увижу?.. – пробормотал я, чувствуя, как по-детски отчаянно и безнадежно дрожит мой голос.

Слезы подступали к глазам. Зачем я поверил Тимофею? Зачем ухватился за этот почти сказочный шанс? Зачем потратил время на мечту?

– Увидишь, – ласково ответила старуха. – Не скоро еще… но перед самой смертью увидишь! И не только этот дом, но и еще кое-что.

– Сундук с золотом? – воспрянул я духом.

– Нет, его твой правнучок увидит. И сможет взять – если Горностай захочет отдать. Вторую его голову сыскать – это не так просто.

Я помотал своей головой, потому что в ней не умещалось то, что говорила старуха.

– Правнучок… Откуда он возьмется? У меня даже сына нет. Я и жениться не собирался.

– Ну так соберись, милок, – ухмыльнулась она. – Возьми да соберись, долго ли умеючи? Однако жениться надо тебе не на ком попало, а лишь на Наташке Скворцовой.

– Что ты за сватья баба Бабариха? – ухмыльнулся я, вдруг почувствовал недоверие к своей собеседнице.

В самом деле, это что за разговор пошел? Может, это какая-то родня Наташкина мне голову морочит? Знает, что Наташка по мне сохнет, да и сводит нас таким оригинальным образом?

– Дурака не валяй, – презрительно посмотрела на меня старуха. – Да потому, что она одной крови с Донжей. Была у Донжи молодая полюбовница, которая и родила ему дочку. Вот Наташа от того корня и пошла и есть. А правнучок ваш, значит, увидит то, что надо видеть.

– А почему не сын? – угрюмо спросил я. – Почему не внук? Зачем так долго ждать?

– Да потому что ни сыну, ни внуку твоему дела до этого дома и до Ивана Горностая не будет никакого.

– Но ведь я расскажу?.. – заикнулся было я.

– Не успеешь, голубок, – вздохнула старуха. – Не успеешь! Зато успеешь вторую голову зазвать в дом да тетрадку свою там бросить. И будет она лежать, пока не найдет ее правнук твой, который родится человеком непростым! Да, появляются иной раз на свет такие люди, а почему они именно такие, – никто не знает. Но только одолевает их неведомая маета душевная, верят они в сны и неупокоенных бродяг, живут не по законам своего мира, а по другим законам, и много им бывает дано… да, многого могут достигнуть, если не надорвутся, желая все разом унести. Получит ли он сокровище? Получит, если вторая голова захочет ему показать. А чтобы захотела, твоему правнуку подмога понадобится от той, чей родной крови я жизнью обязана. И вот тут-то ждет его самая главная заковыка…

Голос ее звучал странно, странно! Казалось, она сама не понимает, что говорит, такое впечатление производило ее тусклое, безжизненное бормотанье. В молодости, в той, в другой жизни, от которой теперь ничего не осталось, привелось мне побывать на спиритическом сеансе. Тогда, перед войной с германцами, модно было судьбу пытать. И помню, медиум, который общался с духом… ей-богу, уж не припомню, чьим! – повторял его слова таким же безжизненным, невыразительным голосом.