Елена Арсеньева - Дом проклятых душ

Маша приподнялась, оглядываясь.

Жука мгновенно посерьезнел и тоже приподнялся:

– Куда собралась? А пироги доедать Пушкин будет?

– Я только носик попудрить, – буркнула Маша и окликнула официантку: – Девушка, извините, где у вас туалет?

– Вон там, за занавеской, – показала та. – Вторая дверь налево.

– Кстати, там есть окно? – с милой улыбкой спросил Жука.

– Да у нас всюду хорошие кондиционеры стоят, – пробормотала официантка и убежала с очередным заказом, не увидев ничего особенного в этом вопросе.

А вот Маша увидела!

– Ты решил, что я собираюсь от тебя через окошко туалетное сбежать? – усмехнулась она.

– Береженого Бог бережет, – пожал плечами Жука.

– Я вернусь, – сообщила Маша, кивнув на свой рюкзачок, лежавший под столом.

Жука демонстративно похлопал в ладоши и сел, взяв очередной пирог.

Похоже, он успокоился. Но, наверное, он не был бы таким спокойным, если бы знал, что телефон лежит у Маши во внутреннем кармане курточки, а в другом кармане – деньги. Запасной ключ у соседки. Телефон, правда, разряжен, однако, если повезет, она успеет его зарядить.

А еще больше Жука волновался бы, если бы знал, что Маша уже не раз бывала в этой пирожковой и ей известно, что за той же занавеской, за которую она сейчас зашла, в том же коридорчике, который ведет в туалет, есть маленькая дверка. Труженики теста и начинки периодически выбегают через нее во двор – кто травануться сигаретами, кто, наоборот, глотнуть свежего воздуха после той жарищи, которая царит на здешней кухне. Эта дверь не запирается никогда.

Незапертой она оказалась и теперь. И, к счастью, ни одного из пирожковцев не оказалось во дворе! То есть на Машин исчезнувший след Жуку никто не наведет.

Повезло!

Маша пробежала через дворы и, подавив искушение повернуть к Почтовому съезду (ну что там делать… биться в заколоченную дверь?), шмыгнула на улицу Рождественскую, воровато огляделась и помчалась в противоположную сторону от Почтового съезда.

Где-то здесь был салон сотовой связи… Где-то здесь он был…

Вот он!

Вбежать, купить внешний аккумулятор для телефона (ура, удалось найти уже заряженный!); вылететь вон, оглядеться, убедиться, что Жука пока не рыщет по Рождественской в ее поисках (или еще не спохватился, не обнаружил побега, или обнаружил, но понесся сначала на Почтовый съезд… ну и флаг тебе в руки, голубчик, подольше побегай там в крапиве-полыни в поисках коварной подруги детства!); убедиться, что «Самсунг», присоединенный к аккумулятору, успешно впитывает жизненную энергию, вызвать такси, подождать его несколько минут в укромной подворотне, трясясь от волнения; вскочить в машину и велеть ехать на вокзал, по пути отыскав в интернете расписание электричек Семеновского направления, и порадоваться, что ближайшая уже через полчаса.

Радости что-то мешало… Ах да, она ведь сбежала, не заплатив за свои пирожки и чай! Что, если Жука подумает, будто она сбежала, чтобы не платить? Или все же сообразит, что Маша рванула в Завитую? Или все-таки сначала будет проверять: а не затаилась ли она дома? Пожалуй, сейчас надо ждать от него звонка… Но лучше выключить телефон. Пусть заряжается спокойно! А Жука услышит только, что абонент недоступен.

Но сначала перевести ему на телефон пятьсот рублей. Конечно, пирожки столько не стоят, тем паче что она ни одного не съела, но все же совесть будет чиста.

Однако так и разориться недолго с этими мужчинами! Толику пятьсот, Жуке пятьсот… Уж не подумать ли об обещанном им проценте?

– Это шутка! – на всякий случай уточнила Маша, обращаясь к мирозданью, и, переведя деньги со своей сбербанковской карты на Жукин номер, выключила «Самсунг».

А вот и вокзал. Теперь немного отдышаться. До ухода электрички осталось двадцать минут. Маша еще успеет запастись водой и провиантом в буфете. А то и правда недолго в процессе спасения Горностая рухнуть в голодный обморок.

Не хотелось бы!

Из дневника Василия Жукова, 1930 год

Я едва мог дух перевести от волнения. Неужели я напал наконец на этот вечно исчезающий след рассказа Тимофея Свирина? Неужели я напал на след моей ускользающей удачи?..

– Д-да… – едва смог я пробормотать. – Про тот самый! Про дом, в котором был убит Горностай!

– Откуда ты об этом знаешь? – спросила старуха требовательно. – Ты ж не тутошний. И никто из родни твоей даже и близко к этим местам не подходил!

– У меня был денщик… Тимофей Свирин, – выпалил я. – Он не был здешний, завитинский, но кое-что все же знал про то, что здесь некогда творилось. Он погиб еще в семнадцатом году, а перед смертью рассказал мне про… про Ивана Горностая.