Кортни Коул - Верум

Мне кажется, от этих слов у меня вот-вот случится сердечный приступ.

– Никогда.

На его лице появляется выражение нерешительности.

– Тебе было бы неплохо позволить мне самой решать, что будет лучше для меня, – добавляю я.

Он грустно смотрит на меня.

– Я не могу. Тебе неизвестна вся правда.

– Так открой мне ее.

– Этого я тоже не могу сделать.

Мы в тупике, на той самой развилке дороги.

От нее отходят две тропинки, и я каждый раз выбираю неправильную.

– Ты сломаешь меня, – вспоминаю я предостережение Сабины.

Дэр закрывает глаза и кивает.

– Что это значит? – отрывисто спрашиваю я.

В глазах Дэра я вижу боль, очень много боли.

Это та боль, которую невозможно спрятать в закоулках своей души, которая просто не уместится ни в одном сердце.

– Я хочу, чтобы ты знала, – говорит он, и каждое отдельное слово будто режет меня честностью.

– Но рассказать мне сам ты не можешь? – догадываюсь я, и он кивает:

– Пока нет. Но ты обязательно дойдешь до всего сама. Все должно идти в правильном порядке.

Правильный порядок.

Пресловутый порядок.

Я ненавижу порядок.

«Все должно идти своим чередом, Калла. Как ты этого не поймешь? Почему ты не понимаешь этого?»

Я помню, как в слезах выкрикивал мне эти слова Финн когда-то. Но когда это было – я вспомнить не могу.

Время становится расплывчатым для меня, растекается, расфокусируется, и я больше ничего не понимаю.

Я стою посреди утесов, я смотрю в океан, но в то же время я ничего из этого не делаю.

Мне казалось, что это был Финн.

Но на самом деле это была я.

Помятые автомобили.

Кровь.

Сирены.

Тьма.

Спи спокойно, милый Финн. Сладких снов. Сладких снов.

Защити меня, святой Михаил.

Помоги мне.

Помоги мне.

Мое сознание не может вынести этого потрясения.

Оно не выдерживает всех изгибов линии моей судьбы.

Мое сознание – это эластичный пластырь.

И он вот-вот порвется.

Он станет твоим концом, дитя.

Это первое, что имеет хоть какой-то смысл.

Я сижу в комнате Оливии, ее медальон покоится на моей ладони.

Он мерцает нежным золотым сиянием и выглядит совсем как в реальности.

Я концентрируюсь на нем, на этом изящно выгравированном цветке каллы.

Что он означает? Символизирует ли он что-то в моей судьбе? Или это какие-то силы иронизируют надо мной? А может, это все просто совпадение.

Но мне пора привыкнуть к тому, что в этом доме ничто не случайно. Мне нужно с этим смириться.

Солнечный свет просачивается в комнату сквозь полупрозрачные занавески, становясь приглушенным, рассеиваясь по всему помещению. Я вращаю в руке подвеску, любуясь ее сиянием, наблюдая за тем, как появляется и исчезает цветок каллы.

Туда и обратно.

Туда и обратно.

И снова.

Я вижу ее перед собой.

Оливию.

Ее светлое лицо.

Она стоит прямо передо мной.

– Ты можешь привести его ко мне? – спрашивает она, звуки ее голоса мягко расходятся волнами по воздуху. – Это все, что я хочу знать.

Я в замешательстве. Оно зарождается внутри меня, нарастает, выплескивается наружу, опутывает меня со всех сторон.

Могу ли я?

– Не знаю, – честно отвечаю ей я, – а где мы находимся?

Я заинтригована всем происходящим, но я так и не получаю ответа, потому что видение заканчивается, и к горлу снова подступает тошнота, как всегда в таких ситуациях.

Когда возвращаюсь в сознание, я обнаруживаю себя стоящей на четвереньках, комната вращается вокруг меня, словно сумасшедшая карусель, но постепенно она останавливается, возвращая меня в реальность.

Как только снова обретаю способность двигаться, я, пошатываясь, возвращаюсь в свою комнату и готовлю себе чашку чая, подаренного Сабиной, потому что он успокаивает меня. Это единственное, что оказывает на меня такой эффект.

За ужином Дэр опять играет для нас на пианино, звук его мелодии нежной струей разносится по воздуху.

– Время здесь так быстро несется, – пытаюсь я завести светскую беседу с Элеанорой.

Делаю глоток чая из уже новой кружки: кажется, последнее время чаепития занимают все мое время. Мне сложно сфокусироваться на реальности, а это помогает мне сохранить ясность ума.

Элеанора поднимает одну бровь, но предпочитает не спорить со мной.

– Время – твой враг, Калла. – Это все, что она отвечает мне.

Я ставлю чашку на стол и внимательно вглядываюсь в ее содержимое: кажется, что чайные листы образуют на дне форму вопросительного знака. Я зачарованно смотрю на это в упор, пока не приходит Джонс и не забирает чашку.