Роберт Маккаммон - Рассказы [компиляция]

— Да?

— Джонни, это Рандизи. Ты закончил работу?

— Да, сэр. Буду у вас через минуту.

— Даю тридцать секунд. — Интерком щелкнул и вырубился.

Проверять работу было уже некогда. Сердце бухало в груди, когда он схватил дипломат, быстро поправил галстук и вышел из кабинета. Пройдя по коридору, Джонни свернул налево и очутился перед изящной, светловолосой секретаршей мистера Рандизи. «Эх, у больших парней со вкусом действительно полный порядок!» — подумал он. Впрочем, секретарше было далеко до Энн — самой красивой женщины из когда-либо виденных им. И, как только вся эта суматоха сойдет на нет, Джонни собирался купить жене цветы и пригласить ее на ужин в настоящий четырехзвездочный ресто…

— Он ждет вас, — сказала секретарша, и Джонни вошел внутрь.

Мистер Рандизи — толстый, седовласый человек, взгляд голубых глаз которого был способен раскалывать камни, — восседал за темной плитой стола.

— У тебя есть что-нибудь для меня, Джонни? — спросил он добродушным голосом.

— Да, сэр, прямо здесь. — Джонни похлопал по дипломату, положив его на покрытую промокательной накладкой поверхность стола мистера Рандизи. — Этой ночью я почти не спал, заканчивая работу, и поэтому слегка опоздал сегодня утром. Простите. Этого больше не повторится. — Он щелкнул замками чемоданчика и поднял крышку.

— Опоздал? Сегодня утром? — Седые брови Рандизи сошлись над переносицей. — Мне казалось, ты был за своим столом в половину девятого.

— Э-э… Нет, сэр. Я пришел всего пару минут назад. Простите. — Джонни извлек аккуратно напечатанный доклад и подтолкнул его начальнику. — Вот, сэр. И осмелюсь сказать, у меня есть предчувствие, что мистер Хаммерстоун непременно клюнет на эту программу.

— Мистер Хаммерстоун? — Брови начальника почти слились одна с другой. — Джонни, о чем, во имя всего святого, ты толкуешь?

В течение всего разговора Джонни не прекращал улыбаться, однако теперь почувствовал, как улыбка медленно сползает с лица.

— Ну… э-э… Я имею в виду… Мистер Хаммерстоун оценит ту работу, которую каждый из нас вложил в этот…

— Джордж Хаммерстоун умер от инфаркта в сентябре, Джонни, — сказал Рандизи, и голос его из добродушного сделался слегка настороженным. Голубые глаза впились в лицо молодого человека. — Мы вместе ходили на его похороны. Ты что, забыл?

— Э… э… ну, я… — Джонни обнаружил, что смотрит на печатный заголовок своего отчета. Джонни видел его вверх тормашками, а потому протянул руку и перевернул.

Заголовок гласил: «Планируемая программа для кампании „Уэстон электроникс мультимедиа“». А ниже мелким шрифтом было напечатано: «Джон Стриклэнд».

— Неважно выглядишь, Джонни, — сказал Рандизи и посмотрел на свои наручные часы. — Что ж, сейчас уже почти шесть. Если хочешь, можешь идти домой. А если у меня возникнут вопросы по этому отчету, я наберу тебя поз…

— О… боже, — прошептал Джонни, вытаращившись в огромное окно, из которого открывался вид на Пятую авеню.

На улице шел снег. Большие, танцующие снежинки — как в самый разгар зимы.

Словно лунатик, он приблизился к окну. Снег скапливался на крышах и кружил на ветру. Внизу, на Пятой авеню, люди расхаживали в пальто, шапках и перчатках.

И тут Джонни обнаружил, что вместо легкого темно-синего летнего костюма, торопливо надетого этим утром, на нем был твидовый пиджак, которого он никогда прежде не видел, темно-коричневые брюки и рыжие «оксфорды». Единственным предметом одежды, который удалось узнать, был его галстук в коричневую полоску, подаренный тестем на рождество два года назад.

— Джонни? — осторожно спросил Рандизи. — С тобой все в порядке?

— Да… Я имею в виду… Даже не знаю, что именно я имею в виду. — Он потряс головой, зачарованный и напуганный снегопадом за окном.

— Сейчас ведь август, — пробормотал он едва слышно. — Август. Я просто уверен. В августе не может идти снег.

Повисло долгое, жуткое молчание.

— Скажите, что сейчас август, мистер Рандизи, — прошептал Джонни. — Пожалуйста, скажите, что сейчас август.

— Э… Почему бы тебе не взять на завтра отгул. — Это было утверждение, а не вопрос. — Даже парочку отгулов, если хочешь. Я знаю, что работа одновременно над тремя главными заказами — это чертовски тяжкий труд. В твоем возрасте я, однозначно, не рискнул бы взвалить подобное на свои плечи. В общем, если нагрузка слишком велика для тебя, я могу передать какую-то ее часть Флетчеру или Мэннингу…

— Нет! — Джонни повернулся к начальнику и увидел, как тот моргнул, на мгновение прикрыв глаза тяжелыми веками. — Я в норме. Не волнуйтесь за меня, сэр! Я справлюсь со всем, что бы вы ни поручили, и сделаю это в два раза быстрее, чем кто-либо другой! — Он чувствовал, как у него дрожат ноги и потеет лицо. — Я в норме, — повторил он, и на сей раз это прозвучало так, словно Джонни говорил правду.