Виктор Лаваль - Подменыш [litres]

А как насчет души?

Сколько времени уйдет на то, чтобы восстановить то, что «утрачено или отнято»? Сын. Жена, которую, как ему казалось, он знал. Брак. Три жизни.

У Аполлона было время, чтобы подумать, когда он вместе с другими ста сорока девятью мужчинами в других камерах – арестанты называли их обезьянниками – ждал освобождения из Райкерса [20] Остров-тюрьма в проливе Ист-Ривер. . Камеры были так плотно забиты заключенными, что двое потеряли сознание, пока стояли. Все они находились в обезьяннике уже одиннадцать часов, пока охранники совершали таинственные процедуры, на выполнение которых уходила половина суток.

В любом случае Аполлону повезло по сравнению с другими людьми, попавшими сюда. Он провел в Райкерсе всего два месяца. И его содержали в Тейлоре, куда отправляли заключенных с небольшими сроками. Там было настолько спокойно, насколько на это вообще можно рассчитывать. Аполлон прошел необходимые процедуры – одежду и все вещи ему вернули в коричневом бумажном пакете, – но он, единственный, не хотел выходить на свободу.

Четыре сине-голубых автобуса постепенно заполнялись заключенными, и атмосфера становилась напряженной. Возраст мужчин в автобусе Аполлона колебался от семнадцати до пятидесяти восьми, но все они радостно подпрыгивали на сиденьях, точно дети, уезжающие в лагерь с ночевкой. Один из находившихся в автобусе охранников периодически на них покрикивал, чтобы они не шумели.

«Вы же взрослые мужчины!» – говорил охранник, но он ошибался. Они снова стали детьми.

Дети рано просыпаются. Заключенных, выпущенных из Райкерса, должны были еще до рассвета доставить из тюрьмы на станцию метро «Куинсборо-Плаза». Там их высадят вместе с сумками, где лежат их вещи, и конвертом, в котором достаточно денег на метро и большую чашку кофе. Аполлон сидел у окна и смотрел, как автобус пересекает мост в Куинс. За время, проведенное в тюрьме, Аполлон ни разу не испытал страха. Он выполнял все указания, не сделал ни одного телефонного звонка, всегда носил бирку со своим именем и фамилией и неизменно заправлял рубашку в брюки. Незаправленная рубашка могла привести некоторых охранников в непостижимую ярость. История про Эмму Валентайн и малыша Брайана попала в новости именно под таким названием. Малыш Брайан убит собственной матерью; Эмма Валентайн исчезла, видимо, пустилась в бега. Его семья стала персонажами фильма ужасов. Стоило ли удивляться, что в тюрьме ему хотелось стать невидимкой?

Сам Аполлон попал туда после того, как с дробовиком в руках удерживал в заложниках трех человек, что само по себе стало отдельной историей. В Райкерсе он не нашел особого сочувствия. Никто из заключенных ветеранов не пожелал поднять ему дух. У всех имелись собственные проблемы. В конце концов, они находились в Райкерсе. Аполлона это устраивало. Он жил в состоянии временного бесчувствия.

Его телу приходилось перемещаться из одного места в другое, есть по расписанию, принимать один раз в день душ, но больше в его мире не было ничего. Аполлон пришел к убеждению, что его сердце прекратило функционировать или его изъяли во время операции по восстановлению глаза. Ему казалось естественным то, что он не испытывает страха в тюрьме, потому что на самом деле он уже не жил. Он умер вместе с Брайаном.

Но, когда автобус подъезжал к Куинсборо-Плаза, он почувствовал себя обновленным и воскрешенным. И это показалось ему плохим знаком. Сердце пульсировало у него в груди, и он ощущал какое-то чуждое присутствие. А мужчины вокруг шутили о том, как быстро после освобождения они смогут с кем-нибудь трахнуться. Перед станцией метро имелось кафе «Два пончика», где проститутки поджидали только что вышедших на свободу заключенных. Они объединялись в группы, по четыре женщины в кабинке, прекрасно понимая, как сильно нуждаются в их услугах мужчины. Старый заключенный рассказывал о них с ностальгией в голосе.

– Они все еще здесь, – сказал другой мужчина. – Только собираются теперь на Двадцать седьмой улице. «Панини грилл».

– «Панини», это еще что за дерьмо? – спросил старый заключенный.

Один из молодых парней рассмеялся.

– Времена меняются, старина. И тут ничего сделать нельзя.

С каждым кварталом сердце Аполлона билось сильнее. Для большинства людей, покидавших Райкерс, Куинсборо-Плаза считалась чем-то очень далеким. Многие из них были из Бруклина, Бронкса или с окраин, поездка домой займет у них часы, и они воспринимали это как последнюю подлость, которую учиняло над ними управление исправительных учреждений. Но Аполлон хорошо знал Куинсборо-Плаза. И прекрасно понимал, сколько времени у него уйдет на возвращение в Вашингтон-Хайтс.