Борис Конофальский - Инквизитор. Вассал и господин [СИ]

Волков глянул на него хмуро, и юноша замолчал. Понял, что не нужно того, что бы среди солдат пошли разговоры. И кавалер тогда сказал:

– Хорошо, Бертье, вылезайте оттуда, нужно дальше ехать, нужно его отыскать.

Но отыскать его не получилось, как не пытались они, как не крутились в округе, собаки так след и не взяли больше.

– Как обрубило, – удивлённо говорил Бертье с долей вины в голосе.

Как будто это он, а не собаки, не мог взять следа.

Как это ни злило кавалера, но к полудню пришлось к себе, в свою землю повернуть, так и не найдя зверя.

– Значит, волк, говоришь?– Задумчиво спрашивал он у Максимилиана, когда они ехали домой.

– Пёс огромный, я масть в темноте не разглядел, видел, что лапы у него огромны и грудь широка… И башка тоже велика. Зубы велики, на железе так звонко клацнули, думаю, не будь наруча, так и через кольчугу все кости перегрыз бы.

Волков неожиданно протянул руку и взворошил юноше волосы. И сказал:

– Вы молодец, Максимилиан.

Ласки такой юноша даже от отца не видал, и едва не прослезился он от ласки такой и гордости:

– Рад служить вам, кавалер, – срывающимся голосом сказал он. – Для меня то честь.

– Подберите себе доспех из того, что есть у меня, как поедем в город, найдёте мастера, погоните всё по себе, кольчуга, наручи и всё остальное должны быть в размер, негоже моему знаменосцу не своё носить.

Максимилиан не смог ничего ответить из-за кома в горле, только кивал согласно.

Кавалер опять взъерошил ему волосы и тут же опять стал думать о том, что зверя придётся ему изловить, иначе покоя в его пределах не будет. Только как это сделать, он не знал. А пока решил запретить всем ездить по дороге в Мален после захода солнца. И о том он тут же офицерам сказал, чтобы до людей своих довели.

Через два дня явился Сыч. Был он грязен и, кажется, доволен собой. Волков пригласил его за стол, несмотря на грязное платье, дело прежде всего. А Брунхильда на правах хозяйки дома выказала ему неудовольствие:

– Куда ты, чумазый!? Ещё за стол в таком виде лезешь! Помылся бы хоть прежде… Одёжу постирал бы, что ли.

– И помоюсь, и постираю, сначала о деле доложу и мыться пойду.– Обещал ей Сыч.

Но говорил он с ней странно, не так как раньше. Не знал он точно, как с красавицей ему теперь говорить, как в былые времена, или как с госпожой, на «вы» и вежливо.

– Ну, говори,– сказал Волков.

– Сначала про плоты, – заговорил Фриц Ламме,– на том берегу озеро есть. В него они поначалу весь лес сплавляют, а уж там плоты вяжут. И из этого самого озера уже плоты по речонке выгоняют в большую реку. Вяжут по двадцать хлыстов в плот, и потом связывают по четыре таких плота.

Волков не перебивал, хоть и думал, что это всё лишнее.

– Гоняют плоты два три в неделю, но когда купец есть, так и по плоту в день бывает.– Продолжал Сыч.– Плавают они по вашей стороне реки оттого, что их сторона реки, между островом и берегом, узка, и течение там много сильнее. А ещё там есть камень и отмель. И ежели зазеваться, то либо за камень зацепишься, либо за отмель. И тогда всё! Конец! Течение быстрое, и плот сразу разорвёт, брёвна ералашем встанут и разлетятся по всей реке, ищи их потом. Вот поэтому, экселенц, они по вашей стороне плоты и гоняют.

Это было как раз то, что Волков и наделся услышать.

– Молодец, Сыч.

– Это не всё ещё,– продолжил Фриц Ламме,– ещё познакомился я с пареньком одним, на той стороне живёт. Помогать нам он согласился. Он хоть и молодой, да смышлёный.

– Тоже плоты гоняет?

– Нет, свинопас он, сирота бездомная. Я ему талер дал, так он рад был радёханек. Говорит: скажите, что господин вам надобно, всё вам расскажу. А он там по всему берегу свиней гоняет, он всё видит.

– Да, – задумчиво произнёс кавалер,– этот парень может нам пригодиться. Молодец Сыч, дважды молодец.

И Фриц Ламме продолжил, но интонация его поменялась:

– Экселенц, я там походил, да побродил… С людьми разными потолковал…

– Ну?– Волков покосился на него с подозрением.

– Потратился я, экселенц.– Продолжил Сыч, делая жалостливое лицо.– Даже свои личные и то потратил, опять же свинопасу талер дал.

Волков уже не первый день знал его, и думал, что, скорее всего Сыч врёт:

– Врёшь ведь,– сказал он,– по трактирам пару дней посидел, да мальчишке дал немного денег, а говоришь, что потратился.

– Экселенц!– Возмутился Сыч.

Но кавалер уже доставал из кошеля деньги, кинул на стол три монеты. Сыч оскалился довольный, сгрёб деньги и стал вылезать из-за стола: