Елена Арсеньева - Темное пламя любви [litres]

Ольга не могла понять, почему так ранит ее это воспоминание, почему так теснит сердце, какой ответ пытается найти встревоженный разум. Какой ответ на какой вопрос?..

– Хунту-аси! – раздался вдруг яростный крик, и Ольга подскочила, растерянно озираясь.

Хунту-аси замерла, прижав руки к груди, словно хотела скрыть свою страшную рану от… от глаз Гантимура, который стоял на высоком берегу.

Он вернулся!

И что теперь будет?..

Хунту-аси метнулась к костру, струи дыма поплыли прочь от ее тела, очертания ее стройной фигуры заколебались, стали нечеткими, а потом начали расплываться вместе с дымом. Таяли и черты лица.

Гантимур нагнулся, схватил с земли лук и стрелы, прицелился.

– Нет! – закричала Ольга. – Ты уже убил ее однажды, не делай этого больше!

Казалось, Гантимур послушался. Он опустил лук, словно задумался, потом перехватил его одной рукой, а другой достал что-то из кармана и принялся разминать пальцами.

Да ведь это остатки свечечки, которую прихватила с собой Ольгушка, идя на колокольню, а потом Ольга отдала Гантимуру, чтобы он поразил Демона!

Хунту-аси взвизгнула, тело ее стало почти прозрачным, словно вот-вот исчезло бы, а лицо исказилось, прекрасные черты изменились… и Ольга вдруг увидела на месте ее головы череп. Темно-серая кожа обтягивала его, клочья волос болтались на макушке, губы прилипли к желтым длинным зубам, а вместо прекрасных черных глаз на Ольгу смотрели зеленые глаза Демона!

Свистнула стрела, пропела угрожающую песнь смертоносного полета и вонзилась в зеленый глаз.

Видение исчезло. Только слабый дымок реял над почти погасшим костром.

Гантимур отшвырнул лук, бросился к Ольге, схватил, начал трясти:

– Очнись! Очнись! Что она говорила тебе? Что она говорила?

– Она говорила о кровавой жертве, – с трудом выговорила Ольга. – О том, как ты убил ее, когда она отказалась стать этой жертвой.

Ночь иссякала, рассвет уже завладевал небесами, и Ольга увидела, как побледнело чеканное лицо Гантимура. Впрочем, может быть, то была бледность от бессонной ночи и усталости?

Он разжал руки, и Ольга не удержалась, снова упала на травяную подстилку.

Приподнялась, пристально вглядываясь в его лицо, ловя взгляд, но Гантимур отвернулся.

Почему он не хотел встречаться с ней глазами? Не хотел, чтобы она прочла в них правду? Или просто разозлился?

Ольга стиснула руки на груди.

Гантимур наконец взглянул на нее, но невозможно было понять выражения его глаз, а голос звучал холодно, почти с ненавистью:

– Ты веришь мугды, который принял облик Хунту-аси? Я не убивал ее!

– То есть она жива? – недоверчиво пробормотала Ольга.

– Нет. Но она умерла от болезни! Я хотел спасти ее, но не смог. Ей не за что меня проклинать. Это мугды принял ее образ, чтобы ты послушалась и убежала от меня, чтобы мы не смогли уничтожить мугдыкен и спасти жертв мугды!

– А Игорь тоже будет спасен? – тихо спросила Ольга, и Гантимур вздрогнул.

– Да, – проговорил глухо. – Твой муж будет спасен.

– Это правда? Ты клянешься?

– Клянусь!

Они помолчали, дыша так тяжело, словно только что схватывались в борьбе и теперь разошлись, пытаясь набраться сил. Изредка взглядывали друг на друга и тотчас отводили глаза.

– А что будет потом? – вдруг спросил Гантимур, и Ольга уставилась на него недоумевающе – не только потому, что не поняла вопроса, но и потому, что никогда еще голос его не звучал настолько робко и нерешительно.

– С кем? – спросила она.

– С нами, – тихо сказал Гантимур. – Что будет с нами, с тобой и со мной?

Ольга растерянно смотрела в его напряженно сузившиеся глаза.

– Не знаю, – пожала плечами. – Наверное, мы будем жить каждый своей жизнью.

– Каждый своей?! – воскликнул Гантимур. – Ты вернешься к нему, а я… Наши тропы разойдутся?!

Ольга зажмурилась.

То же самое сказал ей Игорь! «У каждого будет своя жизнь, наши тропы разойдутся. Я отдаю тебя ему…»

Что ей делать? Как поступить?

Она открыла глаза.

Гантимур стоял отвернувшись, глядя на тихое зарево рассвета.

– Нам пора в путь, – проговорил он глухо. – Лодка внизу, под обрывом. Идем.

Ольга молча поднялась, подошла к нему сзади и прижалась к его спине.

Дрожь прошла по его телу, но он не повернулся к ней, не обнял. Стоял, угрюмо свесив руки, и Ольге пришлось обойти его, поднять эти напряженные руки и самой положить себе на плечи.

Губы Гантимура чуть дрогнули, но он по-прежнему стоял недвижимо.

Ольга неотрывно всматривалась в это смугло-бледное лицо, в темные глаза, словно искала в них ответ, но сама не знала, на какой вопрос.