Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

Она приподнялась на локте и посмотрела на лицо мужчины вблизи. Тот дышал прерывисто, в ритме движения её пальчиков по члену, но нашёл в себе достаточно сосредоточенности, чтобы сказать:

— Интересная история. Только выглядит незаконченной. Что будешь делать дальше?

— Я не знаю. А что ты посоветуешь — теперь, когда всё знаешь?

— Я бы сказал, что ты должна его бросить. По твоему рассказу создаётся впечатление, что он ненадёжен. Хуже того — не уважает тебя. Отношения с таким человеком обречены на крах.

— Но я чувствую, что сама тоже виновата в немалой степени, что мы оказались у разбитого корыта… Кто злодей в этой истории, как ты думаешь? Он? Или я?

— Зависит от того, кто будет рассказывать. И кто будет слушать.

— Ну вот — я рассказала, ты выслушал. Так назови злодея, — она отпустила напрягшийся член и перестала дышать, будто его слова должны были стать вердиктом высшего суда. Он заметил её волнение и поэтому подумал, прежде чем ответить:

— Это он.

Она возобновила дыхание, на миг смежив веки. Образ лица собеседника, освещённого экраном, чуть продержался в вязкой темноте внутри её головы, затем расплылся бесформенным тусклым пятном. Она открыла глаза и потянулась к своей сумочке за презервативом:

— Ну, ты готов?

— Да, — он отполз к середине кровати.

Член был уже эрегирован, и ртом она работала недолго, только ради выполнения «обязательной программы». Потом он опять взгромоздился на неё сверху и оперся ладонями о белую простыню. Опускаясь, он касался носом ложбинки между грудями и шумно втягивал воздух. Она же смотрела мимо его лица на белый потолок, дежурно постанывала и размышляла над непоколебимым заключением, выданным им: «Это он».

— Какой приятный запах, — сказал он после того, как в очередной раз погрузился лицом в её груди. — Не такой, как у других. А я уж начал думать, что все девушки в мире пользуются одними и те же духами.

— Это «Диор», — рассеянно ответила она. — Хорошие духи.

— Дорогие, наверное.

— Недешёвые. Но в кои-то веки на себе не экономлю…

Он вышел из неё и положил горячие ладони ей на бёдра.

— Повернись. Я буду сзади.

Она встала на четвереньки, и он проник в неё. На этот раз его действия были быстрыми и грубоватыми: он набирал темп, крепко схватившись левой рукой за её грудь, а правой то и дело шлепая её по ягодице. Положение было не очень удобное для неё, колени быстро устали, но она поджала губы, терпеливо выжидая, когда он кончит. Скоро наступил финал. Из его груди исторгся стон, по телу прошла волна дрожи, он отпустил грудь и схватился обеими руками за её разметавшиеся волосы, заставляя её запрокинуть голову. Ничего в этот момент она не почувствовала.

Он оставался в ней ещё несколько секунд, глубоко дыша, как после долгой пробежки, потом упал на простыню рядом с ней. Взгляд был пустым и отрешённым, направленным куда-то далеко — глаза мертвеца. Она наблюдала, как жизнь, вышедшая из него в последний момент, возвращается в его взор.

Перехватив её внимательный взгляд, он смущённо заморгал:

— Что ж… Было неплохо…

Не дождавшись от неё ответа, он ушёл в душ. Она повторила ритуал с салфетками и взяла в руку телефон. Время почти истекло; наверное, Лёха заедет за ней с минуты на минуту. Надо было одеваться, но она лежала на кровати, меланхолично следя за новостями в телевизоре, пока в комнату не вернулся мужчина. Тогда она заставила себя подняться и начать облачение: трусики, лифчик, чулки, юбка, блузка… Она чувствовала, как меняется её нутро с каждым нацепленным на неё куском ткани: вместе с наготой телесной уходила нагота душевная, и она уже смутно удивлялась, что могла весь долгий час раскрываться перед этим немногословным чужаком так, как не посмела бы сделать это на исповеди. Она взглянула в мерцающее в углу зеркало, поправила волосы — и тут залился мелодичной трелью телефон.

— Прие-е-хал, — услышала она знакомый голос в динамике.

— Хорошо, выхожу.

Она в последний раз вгляделась в его хмурое лицо в сумеречной надежде, что он ещё находится под впечатлением её рассказа — может быть, что-то спросит, справится о какой-то детали, оставшейся для него неясной. Но нет — кажется, он витал уже далеко, в мире доллара и евро, их яростных схваток между собой, а его интерес к ней, к её жизни, к её прошлому и будущему, улетучился из него вместе с исторгшимся из члена семенем. Что-то странное, из ряда вон выходящее было в этом вечере, что-то, граничащее с волшебством, и это сделало их на короткое время ближе друг к другу, чем давние влюблённые; но это ушло, и она опять стала для него тем, кем и являлась — очередной смазливой девкой по вызову, которую можно трахнуть и забыть, и ему не терпелось выставить её за дверь. Она вздохнула, надевая туфли на шпильках и цепляя сумочку на плечо.