Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

Потом он встал и снял с члена презерватив, который продолжал распространять по комнате слабый запах клубники. Задумчиво посмотрев на него, он завязал его узелком.

— Я в душ, — бросил он, не глядя на неё. — Сейчас буду.

Она согласно кивнула, и он ушёл. В гостиной зажегся свет, а через минуту из комнатки другой той части квартиры донесся шум падающей воды.

Она присела, притянула сумочку к себе и взяла оттуда три стерильные влажные салфетки. Первой она вытерла промежность, второй провела по телу, убирая следы чужой слюны (особое внимание она уделила больному пальцу, который постреливал назойливой тупой болью при неосторожном движении). Третья салфетка была для лица: она тщательно приложила её к щекам и скулам, возвращая себе свежесть. Использованные салфетки она засунула в пакетик в боковом кармашке сумки. После этого поправила волосы, встала и подошла к креслу.

Пока мужчина принимал душ, она могла бы одеться полностью, но ограничилась трусиками и лифчиком. Это была одна из множества маленьких хитростей её профессии. Клиент не вызвал у неё неприязни, и она была не прочь остаться у него на второй час, чтобы не скитаться опять по городу в автомобиле, пока кто-нибудь не укажет на неё пальцем. Она знала, что в этом белье телесного цвета, купленном всего две недели назад, да с распущенными по плечам волосами она смотрится весьма соблазнительно — даже для мужчины, который отзанимался с ней сексом всего пять минут назад.

Уловка сработала: вернувшись в спальню, он уставился на неё во все глаза, будто увидел впервые. Она стыдливо сцепила ладони на коленях, усиливая эффект, и вопросительно взглянула на него:

— Мне одеться, или…

— Нет, не стоит, — сказал он. — Я продлю ещё на час. Пойду на второй заход. Ты, надеюсь, не против?

— А куда мне спешить? — она пожала плечами и улыбнулась про себя, отмечая маленькую победу.

Он присел на кровать рядом с ней, подобрал пульт и включил телевизор. Новости финансов так и не кончились, хотя ведущий уже был другой.

— Тут что, целый день про деньги рассказывают? — удивилась она.

— Вообще-то, да. Это кабельный канал, тут всё о финансах.

— Значит, ты финансист?

— Нет, не совсем. Так-то я обычный бухгалтер в госкомпании, но хочу заняться инвестициями. Поэтому изучаю, как там всё устроено в мире денег.

— Как постигнешь всю их подноготную, не забудь поделиться секретом со мной. Мне тоже не помешает лишний мешок денег.

— Обязательно поделюсь, — пообещал он.

На экране появился большой цветной график, показывающий колебания курса доллара за прошедшую неделю. Зеленая линия извивалась, то взлетая вверх, то падая вниз.

— Скоро этот их доллар рухнет, и всё, — сказала она, чтобы не молчать.

Он непонимающе посмотрел на неё.

— Говорят, доллару скоро конец, — пояснила она. — Они же их просто печатают на станке, как фантики. Вот обесценятся все эти зелёные бумажки, тогда и хваленой Америке кирдык настанет.

Он снисходительно улыбнулся:

— Не всё так просто. Нет, доллар не рухнет.

— В девяностые годы про рубль так же говорили каждый день по телевизору. Я тогда была ещё слишком маленькой, чтобы что-то смыслить, но мама помнит. Она мне рассказывала…

Он протянул к ней руку, положил ладонь на её левую грудь, пощупал теплый бугорок сквозь полупрозрачную ткань. Кажется, его позабавили её попытки порассуждать об умных вещах.

— Не стоит равнять доллар с рублем, — сказал он. — Конечно, они его печатают сверх меры, и это им когда-нибудь нехорошо аукнется, но на долларе слишком многое завязано, чтобы позволить ему просто обрушиться. Доллар является де-факто мировой резервной валютой, а это значит…

Он что-то говорил дальше, вставляя разные умные слова, но она перестала его слушать. График с долларом в телевизоре сменила другая ломаная линия (на этот раз лиловая), изображающая курс евро. Если верить ей, то дела у европейской валюты на этой неделе обстояли лучше её заокеанского собрата. Фоном для графика служила блеклая картинка с сумкой, набитой купюрами. Глядя на экран, она вспомнила большую чёрную барсетку Лёхи, их водителя. В неё Лёха собирал долю «фирмы» из заработка девушек. Если она проводила у клиента более часа, то потом, залезая в салон «Ниссана», отдавала половину денег за продленное время Лёхе, и он каждый раз говорил одно и то же своим смешным тягучим говором: «Ну во-о-от, молодца-а-а», — и бережно помещал тысячерублевые купюры в барсетку, распрямляя и поглаживая каждую. Её иногда в этот момент разбирал смех, и она прикладывала ладонь ко рту, будто сдерживала кашель, чтобы ненароком не хихикнуть и не обидеть Лёху. Если ночь была удачной, то к утру барсетка заметно распухала.