Михаил Стрельцов - Узют-каны [litres]

А ещё ведь не поздно? Боезапас лейтенанта – дюжина гранат. Где? Всё там же. В вертолёте. Если не выкатились через образовавшиеся дыры и щели в днище.

Как просто себе объяснить потом. Когда всё уже произошло, и останки взорвавшегося вертолёта спрессованы в лепёшку и смешаны с землей. Как легко рассуждать и приписывать себе общие заслуги. Но тогда, в редколесье, Молчун просто драпал. Он мог бы сказать, что сбалансированно отступал, но ещё никогда не был замечен в самообмане. Они удирали, чёрт возьми! Бессмысленно суетясь, карабкались на холм. А сзади ворчало металлическое чудовище, менее проворное, но, в отличие от них, целеустремлённое и властное. Хозяин вышел во двор, чтобы зарубить пару-тройку цыплят на ужин, и ему плевать, что они носятся, как угорелые, в предчувствии скорой гибели. Рано или поздно они сглупят или устанут. Механизм же, управляемый мощнейшим оружием на земле, тем более не знает усталости.

Молчун споткнулся об корягу и растянулся ниц. Выплевывая прелую хвою, ощутил ноющие мышцы и влажные от пота подмышки. Маруся ковыляла чуть впереди, хватаясь за бок, унимая колики. Даже выносливый зэка, ссутулившись, шатался и натыкался на стволы. Долго им не продержаться. Вертолёт, предчувствуя победу, вильнул и изящно протиснулся между кедрами, тут же подпрыгнул, перевалившись через упавшее дерево и подминая кусты.

Что они делают? Что им делать?! А что бы предпринял не к ночи упомянутый Командир? Предложил бы организоваться. Абсурдно. Смешно. Но факт.

– Подождите! – Молчун захлебнулся криком, закашлялся.

Вертолёт лязгнул днищем об ещё одно поваленное дерево. Последние пять минут они пробегали мимо огромного количества подобных препятствий. Бежим по кругу? Но все деревья как-то правильно лежат. Вертолёт ломал их направо и налево, а эти – кронами вниз.

– Стойте же! Надо разделиться!

– Иди ты… – хрипнул зэка.

Маруся, чуть отстав, оказался рядом, они повисли друг на друге, продолжая бежать. Молчун пыхтел, как паровоз, не в силах донести и правильно изложить зародившиеся идеи. Очень просто будет всё осмыслить потом. Но сейчас надо попробовать объяснить смысл пословицы «за двумя зайцами» применительно к ситуации.

– Уже скоро! – лихорадочно дунуло в ухо.

– Что скоро? Что?

– Камни, – девушка хрипло дышала, мокрое от пота, белее бумаги лицо расплывалось в преддверии обморока. Генка цеплялся сознанием за её тёмные глаза, затравленные, горячие.

Правильно. Камни. Они добежали до разреза. Недалеко взрывали грунт, чтобы добраться до угля. И камни летели вниз по склону. Мелкие забрасывало в такую даль, что иногда и не сопоставишь их присутствие в тайге со способом их перемещения туда.

Но крупные просто катились. Огромные куски скалы елозили с холма, убивая деревья и застревая меж ними. Вырванные, выдернутые взрывами много лет назад, так и лежали, привыкая к своему новому местопребыванию. Через десятилетия обрастут мхом, в котором застрянут семена трав, возможно даже орех потянется кедровым ростком на горбатой спине обломка. Они пробежали мимо одного такого. Через минуту вертолёт недовольно обогнул камнище и прибавил скорость. На очищенном от деревьев участке это не составило труда.

«Нет, напрасно мы решили прокатить кота в машине» – дурацкий детский стишок ритмично отсчитывал в голове секунды безвозвратности. «…за шахматной доской приятели сидят, один за шахом шах, другой за шахом мат…» Шахматы. Почему? Мутный от усталости взгляд выхватил из очага бессмысленности некий муляж системы. Слева от них, чуть выше бегущего «Пети», камни выстроились почти в идеальной закономерности шахматной доски: две чёрных клетки, одна – белая. Оба первых камня не были равными по размеру, но по какой-то фантастической иронии законов физики – масса-скорость-сила тяжести – оказались, обращаясь к геометрии, параллельны друг другу. Между ними зарос папоротником проход достаточный для человека, но узкий для лязгающего чудовища сзади. Оно, конечно, могло об-рулить. В любом случае, природа давала шанс на выигрыш хотя бы времени.

– Туда, – сипнул он, волоча за собой девушку, и жестами указывая зэку направление.

Маруся окунулась в пространное состояние страшного нескончаемого сна. Где-то исчез промежуток: лодка, сон, костёр. Они вновь бежали по пылающей тайге, за ними скользило пыхтящее полумедвежье создание. Она помнила, что вскоре предстоит прыжок в одурманивающие холодные волны. Тем неожиданнее было остановиться, прижимаясь спиной к твёрдому.