Михаил Стрельцов - Узют-каны [litres]

Поставив себя на место ПБО, подумал – насекомые, звери, люди. Человек более мобилен, более в социуме. Будь я ПБО – нашёл бы первопроходца, разведчика-диверсанта. Мне это близко и знакомо. Необходимы сотни, миллиарды живых организмов, которые впоследствии совокуплений срастутся, соединяясь в единое тело. Масса! Лиса, медведь, Спортсмен и так далее. Чудовище, гнавшееся за нами – всего лишь разведчик, слуга, предназначенный для добычи массы. Еду готовит хозяин, губка со временем сможет уничтожать города и страны, насылая радиацию или тормозя психику людей. Слуга идёт по планете, подбирая бесчувственные трупы, разрастаясь и, впоследствии, сливаясь с Хозяином. Червь обвивает планету.

– Прекрати, – взмолилась Маруся. – Ты выдумал всё! Ты – ненормальный.

– Пойми же, в конце концов. Мы уничтожили одного слугу. Сколько их? А ещё есть хозяин!

– И что ты предлагаешь?

– Их некому остановить, кроме нас.

– Хорошо, – девушка закурила и, остановившись, прислонилась к пихте. – Поговорим серьёзно?

Неожиданный привал Пахан использовал с наслаждением. Он откинулся в траве, ноги гудели. Пётр видел, как по коре ползают букашки, и мечтал, чтобы те двое скорей договорились и вывели его, наконец, из проклятого леса. Он устал. Ему надоело. Он просто хотел к людям, к водке и жратве. Повернул голову и посмотрел на придурков. Девушка кричала, стучала кулаком по ладошке, мимолетно и механически поправляя лезущую в глаза рыжую чёлку. Она не сможет ничего доказать. Пахан чувствовал – так и будет. Совершенно дурацкое поведение – решать судьбу космоса в медвежьем углу дикой планеты, да ещё и когда титьки чуть ли не вываливаются из прожжённой дырявой кофты. Пётр ненавидел подобных идиотов. Но где взять других?

– Как ты собираешься действовать? – Маруся смахнула с лица раздражающего комара. – Достанешь из кармана бластер и будешь гоняться за каждой подозрительной зверушкой? Или за тем кустом есть машина времени? А что? Мы вернёмся в прошлое, кокнем академика, пока он не изобрёл губку. Заодно завалимся в Кремль и вернём СССР. И мир будет спасён.

– Маруся, всё очень серьёзно, – Молчун пытался взять её за плечи, но она вырвалась.

– Серьёзно? То, что ты наговорил – серьёзно? Бред сивой кобылы. Ты кем себя считаешь? Гением? Терминатором? Кем? Посмотри на себя. На меня. Крыша едет от усталости, добраться бы куда-нибудь и завалиться спать. Всё, что я хочу – быть живой. Не мешало бы отдохнуть в санатории месяц-другой, нервишки и ожоги полечить. На тебе места живого нет. Руки, лицо. Посмотри на себя! Лечиться надо, а не с монстрами воевать.

– У нас нет выбора, – Генка, как обычно, не находил слов. Он знал, как девушка напугана, видел, как от холода дрожит её тело. Но время становилось роскошью. ПБО – червь и клоп – готово жиреть от крови.

– Ладно. Поступим так, – Маруся сделала очередную попытку. – Найдём людей, машину, цивилизацию, сообщим куда надо, предупредим. Идёт?

– Неплохо. До встречи. Ты в какой психбольнице будешь? Ответь! Ответь мне сейчас же! – он всё-таки ухватил её за плечи. – Видела мертвеца? Толик взорвал его, помнишь? Видела Сашку с головой задом наперед? Слизня? Ожившего в петле Бориса? Видела?

– Видела! Отстань! Чего хочешь?

– Ты должна мне поверить! Кто не видел – не поймёт. Не поймёт – не сможет противостоять. Только мы! Они боятся нас! Но они без нас не могут. Не отпустят. Наша плоть нужна им, чтобы слепить очередного слугу. Как ты не понимаешь?

– Отпусти, – Маруся просила тихо. – Я верю тебе. Возможно, всё так и есть. Но не могу. Выжата. Я горела, тонула, падала, за мной гонялись покойники. Что ещё от меня надо? Я всего лишь проводник. Я – женщина. И я устала. Пропали ружьё, деньги… У меня никого нет. Только мотоцикл. И… ты. Ты. Нам ведь было неплохо, правда? Зачем что-то менять?

Генка прижал её к груди, зарылся лицом в волосы:

– Ты нужна мне. Я же за тебя боюсь. И если хочешь, сделаем так, как ты придумала. Позвоним, предупредим. Но если что: найди Егорова, майора ФСБ Егорова, расскажи ему всё, ладно? Он поможет… Что это? Слышишь?

– Где-то лес валят. Мы недалеко от разреза.

– Рьяно они как-то. Видишь, всё утряслось? Сейчас увидим людей… Громко падают.

– Кедрач. Странно, – девушка повернулась в сторону шума, – здесь, по-моему, запрещены лесозаготовки. И пилы не слышно!

– Эй, там громыхает чего-то, – насторожился Пётр.

– Пусть, – Молчун обнимал Марусю, обнимал смело, как свою. Ну и что – человечество в опасности? Обнимать женщину гораздо важнее. Возможно, он произнёс это вслух, потому что Маруся сказала: