Михаил Стрельцов - Узют-каны [litres]

– Где вы были два дня?

– Пил. Водку. Беспробудно. Устраивает? Я никого не хотел убивать.

– Ещё и алкаш… Знаешь, Во-о-ва, мне расхотелось тебя спасать. Сдохни. Вначале две-три установки «Град», потом заровняют бульдозерами…

– Ну ладно. Ну чего ты в самом деле? Обиделась? Приезжайте. Слышишь? Приезжайте.

– Если кончится кислород, и никто не подойдёт, будет лучше: снять скафандр или проще задохнуться? Как ты думаешь?

– Я без скафандра и ничего. Вообще в одном халате.

– Халате? В каком?

– Белом.

– Почему в белом? Ты врач?

– Ну не больной. Это точно. Шумова?

– Что?

– Когда я выберусь, встретимся где-нибудь?

– Пожалуй, я сниму скафандр…

– Шумова?! Ты слышишь? Алло!

– А, Вова? Ты ещё здесь? Скажи – где. И встретимся.

– Откуда я знаю, где буду? Телефончик дай или что там ещё…

– Нет. Где ты сейчас?

Вопрос Вовке не понравился. Он не знал почему, но не понравился. Может быть, потому, что девушка на плакате высунула язык и оскалилась. С клыков капали слюна и буквы. Они складывались в слова.

– Цап-царап, – прочитал Володя.

– Что? Где ты?

Кандидат наук, говоришь? Не психологических ли? Пасту давит. Кому по ушам ездишь? Вовка почувствовал себя умным, он и до этого не считал себя дураком, но новое ощущение всемогущей мудрости вселило уверенность. Полчаса? Кислород? Проверим. У него было всё, что угодно: кофе, шампанское, печенье и ВРЕМЯ. Времени хоть отбавляй. Он смотрел в окно из кабинета директора магазина, и нехорошая ухмылка притаилась в щетине.

– В булочной я, Шумова. Жрать захотел. Знаешь, напротив универмага?

– Недалеко от парка?

– Точно. Приезжайте. Помни, я не псих и не убийца. Просто был в запое.

– Хорошо, Владимир. До встречи, – она положила трубку. Первой.

Вожорский ждал. У него не было часов, но полчаса как-нибудь определит. Курил. Смотрел в окно. Если что-то пойдёт не так – ссученная Шумова. Если как надо, выйдет сам или позвонит ещё раз и поинтересуется – сменили ли её? Или она уже без скафандра?

Вскоре приехал танк. Он крошил асфальт гусеницами, остановился на пешеходной дорожке и небрежно развернул башню. Володя не верил своим глазам. Пусть «скорая», пусть «воронок», но танк? Затем окно разбежалось трещинами и осыпалось на пол. Вожорский закричал и юркнул под стол, зажимая руками уши. Громыхнуло ещё раз. Киоск и булочная как-то сразу превратились в факелы. Танк помедлил, выстрелил в третий раз, разворачивая башню, по «Lexus» и поехал, расталкивая безжизненные машины. Вовка робко приподнял голову над подоконником. «Блестящие». Ликвидаторы последствий. Дурак ты, Генка! Нас так просто не возьмёшь! У булочной завалились стены, поднимая снопы чадящей пыли.

– Чтобы ты так и не смогла снять скафандр… – Володя сплюнул и воодушевлеённо пропел: – Как шли мы по трапу на борт в холодные, мрачные трюмы…

Она не хотела признаться, что рассказ Геннадия не просто взволновал, но и шокировал. Всего-навсего прийти к решению задачи другим путем, пусть даже через интегралы и квадратные уравнения. Как из нескольких малых крабов получить одного большого? И крабы ли это? Недвижимый бордовый шар солнца. Земля, обременённая тяжестью, перестала вращаться. Ни ветерка. Разряженный воздух, выдыхаемый и обескислороженный. На океане рябь. Океан – глаз зверя. Земля – тело. Крабы – всего лишь блохи. Марусе никогда не нравилась медицинская эмблема.

– Я задумался, чего хотят инфузории? Ни много, ни мало – завладеть миром. Понимаю, что звучит глупо, но и сама ситуация идиотская, – Молчун по-прежнему шагал рядом, близкий, но нереальный. Его фантазии пугали, потому что были правдоподобнее, нежели бесконечная хвойная тайга и подъём в гору.

– Предположим, Уэллса считали из моей головы, учтём, что Земля в космосе не одна. Инфузории будут жрать и жрать, уничтожая человечество, растительность, впитывая солнечную энергию и притягивая к себе планеты. Червь к тому времени будет настолько огромен, что, думаю – это будет ему по силам. Не будучи астрономом, предположу, что подобный насос искривит устоявшиеся миры и космос, поглощая их, голодный и всесильный. Страшная сказка? Но уже есть губка способная на такое, более того – нацеленная на поедание бесконечности. Мотив и цель преступления есть. Возможность его совершения доказана. Способ понятен.