Александр Владимиров - Нефилимы, сказки запретного леса

– Подожди с анекдотами. Лучше поведай историю о той женщине… На сей раз не прошу, а приказываю!

– Хорошо, – вздохнул Акакий. – Итак, примерно месяц назад я решил исследовать восточную часть нашего леса. Почему? Да потому что меня всегда влекло все новое и неизведанное. Я слышал, будто там, среди болот, живут люди дикие, ни с кем из смертных не желающие общаться, разве только с лесными духами. И законы им наши неведомы…

– Перестань болтать, Акакий. Говори конкретно, что произошло.

– Хорошо, принцесса души моей. Как всегда, в путешествии меня сопровождал мой друг и охранник сокол Скиф. Летим, летим мы с ним, чаща густеет. Повсюду разносятся запахи болотной тины. Скиф говорит: «Дальше делать нечего. И небезопасно. Могут появиться стервятники. Или местные охотники подстрелят. Это в царских чертогах в нас стрелять запрещено». Повернули мы назад. А вокруг – подозрительно тихо. Ни человека, ни зверя. Словно все живое специально попряталось. И вдруг смотрим: женщина! Идет как-то странно, через пни легко перепрыгивает, и не просто перепрыгивает, а прямо в воздух взлетает. На ней длинное белое платье; проходит она колючие кустарники, но ни ей, ни платью – ничего. И вот еще что: ноги у нее босые, а она точно этого не замечает.

Скиф зашептал мне: «Прячься за дерево!» Я вроде: «Зачем?» А он: «Это – Белая Баба!» Встреча с ней не сулит ничего хорошего. Если посмотрит на тебя, жди неприятностей. А то и смерти».

По счастью, эта жуткая дамочка нас не заметила. Только мы услыхали, как она песню затянула…

– Спой ее, Акакий. Но обязательно голосом той Белой Бабы.

– Слушаюсь, принцесса души моей.

Попугай нахохлился, взял несколько нот, предупредив, что он распевается. И вот его голос сделался низким, хриплым, жутковатым, от него повеяло могильным холодом, как и от самих слов.

– Уф! Какая неприятная песня, – шепнул Степан.

– Не перебивай рассказчика! – погрозила ему кулачком Елена. – Продолжай, Акакий.

– Мы, как зачарованные, смотрели той дамочке вслед, пока она не исчезла. Полетели домой в крайне неприятном настроении. И… это все, принцесса души моей.

– Нет, не все. Что случилось потом?

– Несколько дней я болел. И Скиф тоже. Но благодаря тебе – нашей замечательной целительнице снова бодр и весел.

– Скажи, Акакий, ты уверен, что абсолютно точно воспроизвел ее голос?

– Странный вопрос, принцесса души моей. Ты же меня знаешь.

– Знаю. Потому и прошу помочь моим друзьям.

– С превеликой радостью! Твоя просьба – для меня закон.

– Запомни все от первого до последнего слова… – Елена прочитала Акакию текст, которым следует приманить Душку. – Теперь повтори, в точности как я.

Едва птица заговорила – друзья остолбенели. Голос маленькой царевны!

– А теперь, Акакий, повтори все это голосом той Белой Бабы.

Попугай заговорил знакомые слова уже по-другому, и у слушателей невольно мурашки поползли по телу. Нахохлившись, птица спросила:

– Как я сегодня? В ударе?

– В ударе, – согласилась Елена. – И точно так же в ударе будешь завтра.

– О, принцесса моей души! Приглашай завтра большую аудиторию – я продемонстрирую еще не такие чудеса. Могу спеть, как боян или менестрель. Я все могу.

– Хватит болтать, – перебила Елена. – Завтра у тебя будет другое задание. Вечером отправишься с ребятами в лес…

И она подробно сообщила о плане поимки чудовища. По мере того как Акакий слушал, его начинал бить озноб. Когда Елена закончила, он находился в предобморочном состоянии.

– Все понятно? – резко спросила девочка.

– О, принцесса моей души! Я кое-что вспомнил. У меня завтра одно творческое состязание…

– Акакий, не трусь. Тебе надо только приманить Душку. А уже докончат дело ребята.

– У меня бюллетень! – крикнул попугай.

– Ввиду важности дела я его аннулирую.

– Хочешь моей смерти?

– Я хочу, чтобы ты повел себя как настоящий мужчина.

– Это мой конец! – Акакий закрыл глаза, сложил лапки на груди. – О, какой артист умирает во мне!

– Не занимайся плагиатом (по преданиям, фраза «О, какой артист умирает во мне» принадлежала древнеримскому императору Нерону. – Прим. авт. ).

Акакий сразу приоткрыл один глаз:

– Думаешь, предъявят иск?

– Не знаю. Но у Нерона наверняка остались родственники.