Томас Лиготти - Ноктуарий. Театр гротеска [сборник litres]

– Что, мать твою, происходит?

Неожиданно он остановился и повернулся ко мне лицом, хотя мы едва могли видеть друг друга сквозь мглу. Потом я заметил, что его голова слегка повернулась в сторону фабрики, которую мы оставили позади.

– Послушай-ка, друг мой, – сказал он глубоко искренне. – Я не ищу неприятностей. Надеюсь, ты тоже.

– Хочешь сказать, ты не один из нас? Не в одной с нами упряжке?

– В одной. И благодаря мне вы все хорошо справляетесь.

– Я так понимаю, ты заодно с этим новым начальником.

– Нет, – твердо ответил он. – Я о нем ничего не знаю. И ничего не могу тебе о нем рассказать.

– Но ты ведь и раньше имел дело с чем-то похожим, я прав?

– Я работаю на компанию, как и ты. Компания прислала меня сюда.

– Но что-то в компании изменилось, – сказал я. – Что-то происходит.

– Да нет, ничего такого, – ответил он. – «Квайн Организейшен» всегда что-то меняет и улучшает ведение дел. Просто потребовалось некоторое время, чтобы эта волна докатилась и сюда. До штаб-квартиры отсюда далеко, как и до ближайшего регионального центра.

– Но ведь это еще не все, правда?

– Может быть. Но никакого смысла обсуждать такие вещи я не вижу. Если, конечно, хочешь и дальше работать на компанию. Если тебе не нужны неприятности.

– Какие еще неприятности?

– Мне нужно идти. Пожалуйста, ни о чем меня больше не спрашивай, оставь меня в покое.

– А не то что? Донесешь на меня новому начальнику?

– Нет, – бросил он, оглядываясь на фабрику. – В наши дни и доносить не нужно.

Развернувшись, он быстро зашагал прочь и канул во мглу.

На следующее утро я вернулся на фабрику вместе со всеми. Мы стали работать еще быстрее, еще эффективнее. Отчасти это было связано с тем, что звонок, оповещающий об окончании смены, прозвонил позже, чем накануне. Продление рабочего времени наряду с все более быстрыми темпами нашей работы стало обычной практикой. Так дошло до того, что нас стали отпускать с фабрики всего на несколько часов – наверное, единственно с целью дать нам чуть отдохнуть перед возобновлением изнурительных трудов во благо компании, ведь ни на что другое, по сути, времени не оставалось.

Между тем мои надежды на прекрасное будущее с каждым днем становились все более туманными. Пора уйти с завода, – вот какие слова проносились у меня в голове, когда я пытался урвать несколько часов сна, прежде чем вновь вернуться на работу. Я понятия не имел, что может означать такой шаг, так как у меня не было других возможностей заработать на жизнь и не было сбережений, чтобы сохранить за собой съемную комнату в многоквартирном доме, где я жил. Кроме того, лекарства, делавшие мое существование сколько-нибудь сносным (и это касалось практически каждого жителя города), по эту сторону границы сплошь назначались врачами, подотчетными «Квайн Организейшен», и рецепты подписывались фармацевтами также лишь с согласия этой компании. Несмотря на все это, я все еще чувствовал, что в моих интересах уволиться с фабрики.

В конце коридора, куда выходила моя дверь, была крошечная ниша с телефоном для общего пользования всех жильцов. Мне пришлось бы воспользоваться им, чтобы сообщить об увольнении. Вздумай я лично обратиться к временному управляющему, то неминуемо разделил бы судьбу Блехера, столкнувшегося с чем-то неизвестным там, за матовыми стеклянными перегородками офиса. Я не мог пойти в эту комнату, где я и мои коллеги видели нечто, появлявшееся в различных формах и личинах, от неразборчивого силуэта, что двигался и клубился, подобно грозовому облаку, до более определенного существа с «головной частью» и «выступами на руках».

Учитывая ситуацию, пусть довольствуются звонком. Разумнее даже позвонить в ближайший региональный центр компании и подать заявление об отставке соответствующему лицу, который этим занимается.

Ниша с телефоном оказалась такой узкой, что мне пришлось протискиваться в нее боком. Внутри едва хватало места, чтобы пошарить рукой в кармане и накормить щель таксофона монетами; едва хватало света, чтобы различить цифры на кнопках. Я рисковал потерять те немногие деньги, что у меня были, неверно набрав номер, и потому каждую цифру вдавливал тщательно, перепроверяя, что она-то, никакая другая, мне и нужна. Так пролетела почти что вечность – вечность набора и вечность ожидания ответа под гудки и шипение линии, и я уже стал думать, что никто мне не ответит, как вдруг в трубке что-то тихо щелкнуло, и после паузы ко мне обратился еле уловимый, тихий и далекий голос: