Томас Лиготти - Ноктуарий. Театр гротеска [сборник litres]

Да, нас встревожила и смерть Блехера от передозировки лекарств, и появление этого трудоголика, занявшего место покойника, и поэтому как-то само собой секрет временного управляющего отошел на второй план. Новичок оттягивал внимание, еще вчера целиком поглощенное конторкой с матовыми перегородками, но даже его фигура, будившая самые разные подозрения и домыслы, меркла в сравнении с мрачной атмосферой кошмара, доведшей Блехера до срыва и подтолкнувшей к гибели.

Конечно же, долгое время хранить статус-кво по отношению к новичку мы не могли, кто-то должен был расспросить его, откуда и как он тут появился. Поскольку мои коллеги, стоявшие по другим сторонам сборочного стола, старались изо всех сил игнорировать происходящее, пробовать почву пришлось мне.

– Ты откуда? – спросил я новичка, занявшего место Блехера точно напротив меня.

– Меня прислала компания, – ответил мужчина неожиданно приветливо и непринужденно, ни на секунду не отрываясь от работы.

Я представился ему и назвал имена двух других мужчин за сборочным столом – те, кивнув, пробурчали приветствие. Но я заметил, что новичок совсем не горел желанием откровенничать с нами.

– Вы уж простите, парни, – сказал он, – но работы тут невпроворот.

Во время нашего обмена репликами новичок не отрывался от сборки. Тем не менее хотя он держал голову чуть склоненной вниз, как и Блехер большую часть вчерашнего дня, я заметил, как он украдкой взглянул в направлении офиса начальства. Я не стал больше его беспокоить, решив, что он еще разговорится во время перерыва. Пускай пока поработает, тем более что такой производительности на заводе еще никто не достигал.

Вскоре приметил я и то, что мои соседи по сборочному столу пытаются подражать манере новичка, пробуют наловчиться столь же быстро прилаживать друг к другу мелкие металлические детали, стараются даже соперничать с его невероятно продуктивным темпом. Что говорить, я и сам следовал невольно его примеру. Поначалу у нас ничего не выходило, наши движения в сравнении с тем, что вытворял он, казались преступно неуклюжими: новичок орудовал так быстро, что за ним было глазами не уследить, и мы не могли ухватить даже сам принцип обращения с деталями, совершенно отличный от практикуемого нами. И все же, каким-то неведомым нам образом, со временем мы стали приближаться, пусть робко и не спеша, и к скорости, и к манере сборки новичка. Наши усилия и скромные успехи не прошли незамеченными и вскоре распространились на весь цех – к первому перерыву метод новичка пытались опробовать все работники.

К слову, перерыв долго не продлился. После того как стало ясно, что новичок не остановится ни на секунду и не присоединится к нам, все мы вернулись к столам и взялись за сборку, выкладываясь по полной. Нас удивляло, что даже в столь скучном и незатейливом деле, как наше, оказывается, можно было достичь виртуозного уровня – и нам его демонстрировал человек, чьего имени мы даже не знали. Теперь я с нетерпением ждал второго перерыва, чтобы поговорить с ним о тех изменениях, что благодаря ему всколыхнули всю фабрику. Однако же и меня, и всех нас застало врасплох то зрелище, что развернулось во время передышки, отведенной для обеда.

Он не стал пользоваться законным правом отдохнуть и перекусить. Даже не отошел от рабочего места. Новичок продолжал вкалывать, лишь изредка освобождая одну руку, чтобы поднести ко рту еду, и работая другой рукой, что лишь слегка сбивало темп. Нас всех ошарашило это зрелище. Поначалу та виртуозная производительность, к которой вел нас новичок, причем без всякой показухи, встречала глухое сопротивление. Но вскоре его цель стала очевидна, цель простая и понятная. Те из нас, кто полностью прекратил работу во время обеденного перерыва, снова испытывали тревогу и подавленность от той нездоровой атмосферы, что воцарилась на фабрике с приходом временного управляющего, притаившегося за матовыми стеклами офиса. С другой стороны, те сотрудники, что продолжали работать у своих сборочных столов, казалось, были относительно свободны от тех преследующих образов, которые одолевали их еще вчера, смысла которых они так и не поняли. Словом, не так уж и много времени прошло, прежде чем мы все научились есть одной рукой, продолжая при этом работать. Само собой разумеется, когда подоспел час последнего перерыва, никто даже с места не сдвинулся.

Только когда прозвенел звонок, сообщающий об окончании рабочего дня, причем на несколько часов позже, чем мы привыкли, у меня появилась возможность поговорить с новым работником. Как только мы вышли за пределы фабрики и все в состоянии молчаливого изнеможения отправились обратно в город, я догнал его, быстро вышагивающего сквозь густой сероватый туман. Я не стал подбирать слова и потребовал ответа: