Брайан Смит - Канун Рождества в Доме на Холме Призраков

- Просто я уверен, что никогда не слышал регги здесь.

Стью пожал плечами.

- Я сделал несколько небольших изменений в выборе музыки, когда взял на себя управление этим местом. Ты также можешь услышать кое-что из “Grateful Dead” и классические рок-вещи время от времени.

Старик справа от толстяка сказал:

- И спасибо Христу за это. Рок-н-ролл притягивает сюда цыпочек.

Люк нахмурился. Он осмотрел место. Там не было женщин.

Он посмотрел на старика. Ему было где-то далеко за семьдесят, Люк был почти уверен. Верх его головы был блестящим от лысины. Его оставшиеся волосы были тонкими и белоснежными. Его морщинистые руки были усеяны пигментными пятнами. Если бы этот человек регулярно говорил про каких-нибудь “цыпочек”, Люку пришлось бы воспринимать это как окончательное подтверждение того, что Вселенная была странной и испорченной.

- Так где же все эти цыпочки сегодня вечером?

Старик фыркнул.

- Чёрт, сынок. Это канун Рождества. Они все дома со своими заурядными парнями или в гостях у своих родителей.

Толстяк кивнул.

- Сегодня здесь только мы, алкоголики. Верные своему делу.

Старик поднял свой бокал в тосте.

- За алкоголизм!

Толстяк чокнулся своей бутылкой пива на бокал для виски старика.

- За алкоголизм!

В дальнем конце бара сидели ещё два седых пожилых джентльмена. Оба подняли свои очки и повторили тост, хотя и чуть менее сердечно, чем толстяк и старик.

Что за чёрт? - подумал Люк.

Он поднял свой двойной виски и сказал:

- За алкоголизм!

Он осушил стакан и поставил его на стойку.

Стью выгнул бровь.

- Добавки?

- Абсолютно верно.

Люк отпил из своей бутылки пива, ожидая следующего двойного виски. Он слушал, как толстяк и старик погрузились в спортивные разговоры. У них были разные мнения о том, как складывается картина плей-офф НФЛ. Много лет назад у Люка могло быть достаточно информированное мнение по этому вопросу. Однако, как и многими другими вещами, он давно перестал этим интересоваться.

Он услышал, что передняя дверь бара снова открылась. Порыв холодного ветра пронёсся в этом месте, заставляя его дрожать. Но вместо того, чтобы смотреть на дверь, чтобы принять новоприбывшего, он сидел там безмолвно вместе с другими завсегдатаями. В следующее мгновение приток холодного воздуха был перекрыт, когда дверь снова захлопнулась.

Ноги в сапогах медленно застучали по паркету.

Ещё один двойной виски был перед Люком. Он взял стакан и поднёс его ко рту. Прежде чем он смог наклонить голову назад, чтобы проглотить, он почувствовал что-то твёрдое, уткнувшееся в его затылок.

- Поставь виски и достань свой кошелёк, хуесос! - сказал ему грубый голос. - Это ограбление!

Люк медленно опустил свой стакан на барную стойку, глубоко вздохнул.

Затем он повернулся на стуле, замахиваясь кулаком.

К тому времени, когда “Ford Explorer” добрался до вершины “Холма Призраков”, было уже темно. Он остановился у крыльца старого дома Херзингера. Снег падал всё сильнее, и движение вверх по извилистой, усеянной выбоинами, дороге было коварным. Согласно сообщениям о погоде в начале дня, более сильный снегопад не должен был начаться до глубокого вечера, может быть, даже до раннего утра. Но прогнозы были неверны, потому что белые снежинки падали настолько густо, что почти ничего не было видно. По пути шины автомобиля несколько раз подпрыгивали на участке древнего асфальта, вызывая крики тревоги у всех пассажиров, кроме водителя. Сидя на переднем пассажирском сиденье, Симона Барклай закричала, по крайней мере, так же громко, как и любой из её друзей, возможно, даже сильнее. Её выгодное положение давало ей значительно лучшее представление об ухудшающейся ситуации на улице, чем то, что было доступно сидящим сзади. Например, она видела, как близко переднее колесо автомобиля фактически соскользнуло с края дороги в одном месте. Если бы это случилось, машина бы рухнула вниз по крутому склону, что привело бы к серьёзным травмам или смертельному исходу для всех. Этого не произошло, но это было очень близко. Этот её крик был самым громкий и пронзительным криком в ночи.

Спенс Чендлер, её парень, сидел за рулём и продолжал кричать на неё, чтобы она закрыла свой грёбаный рот. При любых других обстоятельствах Симона ударила бы его за то, что он так с ней разговаривал, но она была слишком напугана, чтобы что-либо сделать, кроме как прижать руки к груди и молиться, чтобы они благополучно добрались до вершины холма. К тому времени, когда земля под ними наконец выровнялась, она почувствовала, что близка к потери сознания, а внедорожник проделал оставшуюся часть пути до заброшенного старого дома относительно гладко.