Дэвид Эннендэйл - Дом ночи и цепей

Держа свою книгу судьбы, чудовище положило тело Элианы на землю, и наступило на ее спину, ломая ее. Посмотрев на меня, ужасная тварь улыбнулась, словно услышав аплодисменты благодарных зрителей. Потом, что-то шепча, чудовище стало ломать кости и конечности Элианы, создавая из пытки и убийства картину суицида. Элиана до самого конца издавала придушенные захлебывающиеся стоны.

Видение померкло.

Был все еще день, но свет казался потускневшим и слабым.

Огромная тень Люктуса надвигалась на солнце, превращая день в сумерки. Затмение началось. Стремительно наступала ночь.

Свет исчезал за диском Люктуса.

Движение страшных теней вокруг началось снова. Они замерли, пока я наблюдал последние мгновения Элианы и ее долгие предсмертные страдания. Теперь они снова стали двигаться, и их движения были одновременно яростными и игривыми, свирепыми и танцующими. Они пытались пробиться сквозь завесу, отделявшую их от реальности. Существа, куда более реальные, чем эхо воспоминаний, угрожали прийти за мной.

Тварь, в которую превратилась Элиана, снова завопила, появившись в дверях Мальвейля. Мне было приказано наблюдать, и на это время я был отпущен. Я был игрушкой Мальвейля.

Я бежал. Я не мог сражаться. На каком-то уровне я знал, что не смогу и сбежать. Но все равно я бежал. Я бросился вниз по холму, в сгущавшийся мрак, пока Люктус пожирал солнце. Я бежал, а на землях Мальвейля вокруг меня пробуждалась нечестивая жизнь. Внутри заброшенных шахт визжали и пели призрачные твари. Ветер завывал в мертвых деревьях и ржавых стрелах кранов. Призрачные твари летели на крыльях ветра и плясали на железе мертвых машин.

Я пытался не смотреть на них. Я наполовину ослеп от ужаса и едва видел, куда я бегу, но продолжал бежать по дороге вниз с холма. Вопль Элианы преследовал меня. Потом я услышал звук, из-за которого едва не расплакался от радости. Я услышал звук мотора, такой обычный, банальный, и поэтому столь чуждый кошмарам. Когда я добежал до поворота, мне пришлось броситься на обочину, чтобы меня не сбила машина Риваса. Я упал, перекатился и ударился о гору металлолома с такой силой, что меня оглушило.

Водитель резко затормозил. Ривас выскочил из машины и, подбежав ко мне, помог подняться. Он был в полном облачении кардинала Экклезиархии. Тяжелые одеяния придавали его движениям торжественную, благочестивую медлительность.

- Ты в порядке? – спросил он.

Я указал на холм, ожидая, что сейчас призрак Элианы настигнет нас. Но, хотя ярость ветра не уменьшалась, на землях Мальвейля воцарилась тишина. Всякое движение прекратилось. Ужасы прекратили свои попытки прорваться в реальность.

Я рассказал Ривасу, что произошло, насколько возможно кратко. Я не сомневался, что он поверит мне, и он поверил. Вернувшись к машине, Ривас взял свой кардинальский посох и тяжелую книгу, выглядевшую настолько священной, насколько книга чудовища была нечестивой.

- Поезжай обратно, - сказал он водителю. – Возвращайся в собор и молись непрерывно, пока я не свяжусь с тобой снова.

Когда мы остались одни, Ривас сказал:

- Это будет трудный бой. И тем более важный для нас.

Он глубоко вздохнул, готовясь к предстоящему бою, и направился вверх по склону холма.

- Ты знаешь, с чем нам предстоит сражаться? – спросил я, шагая за ним. Я не мог представить, как можно бороться с тем, что я видел. Если с чудовищем Мальвейля можно было сражаться, мне нужно было знать как. Мне нужна была надежда, которая приходит вместе с планом действий.

- Я знаю кое-что о его природе, и о том, что мы должны делать, - Ривас едва заметно улыбнулся. – У меня есть кое-какие связи в Инквизиции.

- Инквизиция знает о таких вещах?

- Ордо Маллеус знает.

Я только покачал головой. Как и все остальные, я мало что знал об Инквизиции, кроме того, что не стоит вызывать ее неудовольствие. Об Ордо Маллеус я никогда не слышал.

- Они сражаются с демонами, - пояснил Ривас.

Демоны . Это слово заполнило мой разум. Казалось, оно поднялось из некоей атавистической бездны безумия, и я хотел спрятаться от него, выжечь это слово, и то, что оно представляло, из моего разума.

- Многое все еще скрыто от меня, - продолжал Ривас. – Это была нелегкая задача – знать, где искать, и с кем говорить. И что именно говорить, чтобы не принести погибель тем, кто ее не заслуживает. Но я кое-что теперь знаю. Знаю достаточно. Мальвейль – сущность величайшего зла, Мейсон.

- Теперь это и мне ясно. Я должен был прислушаться к тебе раньше, и не возвращаться сюда. Мальвейль обманул меня.