Дэвид Эннендэйл - Дом ночи и цепей

« И скоро она должна будет действовать. Я бы на ее месте действовал ».

« Как действовал ?»

Это была единственная причина, по которой я обращал хоть какое-то внимание на то, что происходило на заседании. Я избегал смотреть прямо на Монфор, но старался незаметно наблюдать за ее действиями и действиями ее союзников. Я пытался предугадать их намерения. Я искал знамения, которые помогли бы мне понять, когда и как разразится буря.

Но к концу заседания я знал не больше, чем в начале.

Предпринимались действия, чтобы всячески задержать подготовку отчетов о производстве сельскохозяйственной продукции. Эта сторона войны казалась теперь лишь отвлекающим маневром. Если Монфор уничтожит меня, то кампании против коррупции придет конец. Я не верил, что Зандер продолжит мою борьбу, или что Катрин побудит его бороться. Обещания, которые мы дали друг другу, теперь казались пустыми. Мне все время приходилось подавлять сомнения, что я говорю со своими настоящими детьми.

Я был уверен, что Монфор смотрит на нашу схватку таким же образом. Если она борется за сохранение своей криминальной империи, то только ради большей цели – уничтожения Штроков.

Я резко высказался против задержек, хотя едва обращал внимание на свои слова. Монфор в течение всего заседания сохраняла полное спокойствие. Она не выглядела человеком, вынужденным предпринимать опрометчивые действия.

« Я ошибался. Она наверняка узнала, что мы были там – и это ничуть ее не взволновало. Следующий ход за ней, и она это знает ».

Когда заседание окончилось, я был преисполнен еще большим ужасом.

Выйдя из Зала Совета, я велел Белзек подождать, и пересек площадь, направляясь к собору. Войдя в собор, я остановился, глядя на огромный неф и величественные своды. Я был один в гигантском пространстве святого места.

« Поговори с Кальвен ом. Ты должен. Нельзя больше медлить ».

Но я медлил. Император не даровал мне духовной силы, чтобы найти моего друга и поговорить с ним. Я позволил страху убедить меня отложить этот разговор.

« Что он скажет насчет того, что я обнаружил? Он мой друг, но он еще и кардинал Экклезиархии. Я знаю, в чем состоит его долг. В этом не может быть сомнений ».

« Значит, подождать. Пусть Монфор поговорит с ним первой. В конце концов, ты заслуживаешь того, что из этого выйдет ».

« Если она собирается рассказать ему об этом портрете, почему она не сделала этого раньше ?»

« Может быть, время было неподходящее? А теперь, благодаря нашим усилиям, звезды сошлись для нее ?»

На самом деле, то, что собиралась делать Монфор, не имело значения. Мой моральный долг требовал, чтобы я пошел в ризницу и поговорил с Ривасом.

Но вместо этого я повернул обратно и снова пересек площадь.

Дневной свет уже померк, когда Белзек проехала в ворота Мальвейля. Дни становились короче, приход зимы все сильнее чувствовался в Вальгаасте.

- Ночь наступает рано, - прошептал я.

Белзек услышала меня, и решила, что я говорю с ней.

- Не так рано, как она наступит через два дня, мой лорд.

- Через два дня?

- Затмение, мой лорд.

- Так скоро, - вздохнул я.

Я слишком долго не был на Солусе, и забыл о затмении. Это было бы невозможно, если бы я не утратил привычки жителя нашего мира. Я бы готовился к этому событию. Затмение наступало, когда Люктус проходил перед нашим солнцем за несколько часов до заката. Луна была такой большой, что полностью закрывала солнечный свет, и ночь наступала рано, с внезапностью клинка палача. Это была кромешная тьма. И после напоминания о затмении она маячила передо мной, словно некий мрачный монумент. Я пообещал себе, что поговорю с Ривасом до начала затмения. Нельзя было смотреть в эту глубокую ночь, когда моя совесть была нечиста.

Я снова увидел Кароффа на улице, он опять стоял у входа в шахту, на этот раз в другую. Он был таким же безмолвным и неподвижным, как и раньше, не замечая холодного дождя. Мы проехали и мимо нескольких других слуг, тоже стоявших неподвижно. В сумерках их было трудно разглядеть. Дважды я хотел обратить внимание Белзек на них, но оба раза их силуэты исчезали, прежде чем я успевал произнести хоть что-то.

Я даже видел маленьких Зандера и Катрин. Они тоже замерли неподвижно, но повернули к нам головы. Они стояли на упавшей стреле крана. Я ощутил тревогу за них. Они так легко могли упасть оттуда и разбиться. Я снова чувствовал, что подвел их.

Мы проехали мимо, и мои дети исчезли в серых сумерках. Я с трудом напоминал себе, что они не настоящие.