Ника Ракитина - Перстень для Гелены. Рассказы о любви [СИ]

Зажимая платком хрупкий хвостик, бомж держал в руке потрясающе, обалденно, невозможно прекрасного каменного дракончика. Такими только стол олигарха украшать, или туалетный столик его жены, дочери и тещи. Э-э, ну, если я хоть немного понимаю в олигархах. Был дракончик размером с ладонь. Вишневый камень светился на просвет. Или коралл, или розовая яшма — я точно не знаю, о них только в книгах читал. А поверх отблескивали тонкие слюдяные чешуи. На спинке гребень и по бокам две полоски — как сложенные крылья. И вытянутая шея с продолговатой мордочкой.

— Т-ты… украл? — когда возможность дышать вернулась, выдавил я.

Бомж фыркнул:

— Не. Тут, за помойкой, нашел. Третьего, что ли, дня. Или выкинул кто, или сама сбежала. Счас с людьми погано обращаются, не то что с животиной. Ты аккуратнее, шмальнуть может.

Он поднес сигарету, и дракончик, словно подтверждая его слова, зажег ее мелкой струйкой огня.

— Давай, прикуривай. А хошь, тебе Тортилу отдам?

Меня умилило в бомже знание детской классики.

— Но она же не черепаха.

Бомж пожал широкими плечами:

— Да мне посарайно. Давай на пузырь — и твоя.

— Но ты же ее бесплатно нашел!

Мужик прицельно сплюнул мне на кроссовку:

— Ты что, еврей?

— Почему?

— Торгуешься.

Я обреченно полез по карманам. Все купюры оказались мятые, как моя жизнь. Но, выцарапав из-за подкладки мелочь, я как раз наскреб нужную сумму.

— В платок заверни, — деловито посоветовал бомж. — Жжется.

Платка у меня не было. Я стянул на ладонь рукав джинсовки и ухватил им дракончика.

— Ну, бывай, паря.

Бомж развернулся к арке, а я, стыдливо оглянувшись, нырнул в подъезд. Дракошка не жглась, просто покалывала немножко — все же хорошая ткань джинса.

Дома я вытянул из плиты противень и усадил Тортилу на него. Протер подолом рубашки очки — мама боролась с этой привычкой, только совершенно напрасно, уселся перед противнем, поставил локти на стол и положил подбородок на сомкнутые ладони:

— Ну, привет… Тортя… Интересно, кто ты? Дракон, сбежавший из сказки? Потому что был слишком маленький, и все пытались тебя слопать?..

Тортила презрительно фыркнула, выпустив струйку пламени.

— Или разведчик инопланетян, изучающий человечество?

Я поскреб лоб над правой бровью.

— И может, ты вообще мальчик, а не девочка? И что с тобой делать? Как сказал бы кот Матроскин, сдать в клинику для опытов?

Тортила презрительно отвернулась. Плюхнулась на пузико и сунула под него узкую голову. Похоже, перспектива стать подопытным кроликом ей не нравилась. А ведь в самом деле: что мне с ней сделать? Что она ест? Что пьет? Нужно ли ее выгуливать, или привыкнет к коробке с газетами в туалете? И не сожжет ли их на фиг, не успев использовать?

И как отнесутся к Торте родители?

Хотя, ясно, как. «Тебе девятнадцать, ты ни хрена не зарабатываешь, занимаешься ерундой, и еще волочишь в дом всякую гадость!..» Я тяжело вздохнул и поправил сползающие очки. Я очки ненавидел! Как ненавидел свою сутулую спину, плоскостопие, корявую дикцию и маленький рост. И родителей ненавидел, до кучи. Мало того, что они наградили меня вот таким генетическим набором и комплексом неудачника! Они еще и не выносили все, что дорого мне. Интернет, рок-группу, что мы пытались сколотить с приятелями, мою гитару и Ленку. Потому что красивая. Мать встречала ее с каменным лицом, а потом шипела в спину гадости. Впрочем, Ленка и бегала в нашу квартиру не из-за меня, а из-за Николая — у него были внешность, кудри и голос, как у молодого Кипелыча. А когда с рок-группой не получилось, и Николай приходить перестал — Ленка тоже растворилась в местном населении. И даже в подъезде делала вид, что мы незнакомы. Ну и пожалуйста!

Я сдвинул противень с дрыхнущей (или делающей вид) дракошкой на край стола и стал творить салат из огурцов, помидоров, куска засохшего сыра и сметаны. Все равно деньги бомжу отдал до копейки: придется до приезда родителей обходиться тем, что есть. Я постоял над открытым холодильником, взял с дверцы холодное «Речицкое» и налил в стакан. Посетовал на то, что любое хорошее пиво со временем отчего-то превращается… в не очень хорошее пиво. Похоже, качество продукта обратно пропорционально размерам вбуханной в него рекламы. Жаль, поделиться этой глубокой мыслью было не с кем.

Тем временем тварюшка изволила проснуться и весьма прицельно изжарила половину салата и угол клеенки на подоконнике. На что угодно готов спорить, родные решат, что я тушил о клеенку сигареты. А огурцы… вы пробовали жареные огурцы? Правильно, лучше не пробовать. Тортила оказалась вегетарианкой — что приготовила, то и съела. Я без охоты дожевал остальное. Только мне могло так не повезти. Если я могу что-то сделать неправильно, то обязательно это сделаю. Все камни на дороге, открытые люки и помет пролетающих ворон — обязательно мои. И теперь… Нет бы, достался мне дракон хотя бы размером с овчарку. Я мог бы жарить на нем яичницу и использовать вместо обогревателя в межсезонье. Или сдавать в аренду толкинистам, чтобы сыграл Глаурунга [20] Глаурунг — герой «Сильмариллиона» Дж. Р.Р.Толкина. . Или вышел бы однажды выгуливать дракона на цепочке, вызывая завистливые и уважительные взгляды соседей… А тут Ленка, и бандиты, и мы бы ее спасли! С драконом-то. Ох… И деваться мне оказалось некуда. Придется пройти по домам, выходящим к нашей помойке, порасспрашивать жильцов. Вдруг хозяин Тортилы отыщется. Домов этих три, два небольшие, пять этажей и два подъезда. Зато наш, построенный до войны… То ли за кровавый цвет кирпича, то ли за размеры, его метко прозвали «Брестской крепостью». До потолков без стремянки не дотянуться, а в башне, влепленной на углу, этажей было не шесть, а целых девять.