Сергей Алексеев - Пятый всадник

– Ты его как так тихо укотрупил? – кивнул на уже вонявшего все сильнее дохлого третьего упыря. – А, малец?

– Так топором же, – Мастерок виновато улыбнулся, – он вышел ничего не опасаясь. Ну, а топором же меня…

– Отец научил работать, как мог забыть, м-да. – Я довольно кивнул. – Слушай, паренек, а что ты здесь забыл после всего этого?

– Ты возьмешь меня с собой? – Ба, да он радуется, дурачок молодой. – Правда?

– Крест на сердце, ага…

– Чего?

– Возьму, говорю. Сам видел – один в поле если и воин, то когда есть огневая поддержка. Мастерок, вот ведь.

– Чего?!

– Говорю, будешь умницей, станешь Мастером.

– А тебя как звать-то?

Черт, ну как так? Он меня спас, не дал превратить в тушу, выпотрошенную, как на скотобойне, и все равно полон восторга и восхищения. Сельские нравы, простые и наивные, точно.

Треснув и полыхнув фейерверком, крыша, ее остатки, с грохотом ввалились внутрь, сложившись в странную, геометрическую фигуру. Малышка, оставленная внизу, прости меня… нас. Теперь уже нас. Нельзя позволить вернуться тебе назад в село. Пусть и населяют его одни трусливые паскуды. Никак нельзя.

– Так как?

Я посмотрел на него, неуверенно топчущегося рядом.

– Как, как… Мэдмакс меня зовут. Повторить по буквам?

В тесной кухне Петровича можно было вешать не только топор, но и целую гильотину вместе с безголовым трупом. На фарфоровом блюдце красовалась внушительная гора бычков.

Открытая форточка не спасала, только сквозняк терся о ноги облезлым котом, напоминая Лехе о пережитом. От сигаретного дыма у него слезились глаза, по горлу прошлась наждачная бумага, но Леха терпел.

Его щеки покрывали отметины недавней прогулки: красные пятна и плохо заживающие волдыри. Обветренные губы постоянно трескались, и Леха кривился, слизывая кровь, когда подносил рюмку ко рту.

Петрович не звал его, Леха приперся сам, да еще с пузырями. Раньше с этим бородатым здоровяком в тельняшке, больше похожим на геолога, нежели на будущего экономиста, он бы в один поезд по доброй воле не сел, а вот ведь как повернулось.

Петрович горевал не меньше Лехи, который не мог больше носить свой груз в одиночестве. Лехе казалось, что случившееся сблизило их, пусть и самую малость. Еще несколько дней назад Леха безоговорочно лидировал в их негласном соревновании и почти достиг финишной черты, а нынче они на пару на скамейке запасных…

Первую распили молча, а потом Леха заговорил. Он поведал вчерашнему сопернику то, что утаил от полиции. Фразы давались тяжело, словно он оговаривал себя. Эх, если бы он оговаривал себя…

*

– Погоди! – Алина присела на корточки. – Дай я.

Девушка сняла рукавицы и ловко защелкнула лыжное крепление на ботинке Алексея.

– Зачем? – Молодой человек снял очки и снова водрузил на нос. – Я бы сам…

– Брось, Леш! – рассмеялась Алина. – Догоняй!

Облегающий горнолыжный костюм красного цвета подчеркивал точеную фигурку с рюкзачком за спиной, и Леха невольно залюбовался невестой. Почему первая красавица факультета экономики МГУ выбрала его, полноватого ботаника, для многих оставалось загадкой, включая самого Леху.

– Ну, где ты там? – Алина успела отъехать довольно далеко по заснеженной лесной дороге.

– Сейчас! – Леха оттолкнулся палками и заскользил по упругому следу, оставленному бураном.

Заповедный лес щетинился редким березняком по обеим сторонам трассы. Из деревни Федоровка, около которой пара бросила машину, тянуло печным дымком, небо заволокло сплошной серой тучей, напоминавшей эмалированный бак с манной кашей. Начало января выдалось теплым, и Леха быстро вспотел.

– Постой! – Он снял белую шапочку, связанную Алиной в подарок к Новому году.

– Ты что? – обернулась любимая. – Надень сейчас же, простудишься!

– До свадьбы заживет! – весело парировал Леха.

Алина расцвела. Свадьба… Ей было легко и спокойно рядом с этим добродушным очкариком, похожим на раздобревшего Шурика из советской комедии. Здорово, что она вытащила его на выходные из шумной и пьяной новогодней столицы.

В отличие от большинства, Лешка-Шурик не корчил из себя мачо. Он долго робел, при встречах не распускал руки, а когда вызвался помочь в написании курсовой, то действительно помог. Безо всяких поползновений и даже намеков на оные.

Дружба незаметно перетекла в нечто большее. Лешка-Шурик оказался милее качков, остряков и золотых мальчиков. На горизонте маячили госы, а там и до замужества рукой подать.