Виктор Глебов - Фаталист

Григорий Александрович проснулся. Огляделся в пустой комнате, хотя было ясно, что сон не мог материализоваться.

– Приснится же такое! – пробормотал он, отирая со лба непонятно отчего проступившую испарину: в спальне было тепло, но не настолько.

«А все-таки надо было спросить его, что именно за предложение такое», – подумал он, откидываясь на подушку. И тут же рассмеялся: много ли толку с ответов призрака, явившегося в сновидении?!

Восток начинал уже бледнеть, когда Григорий Александрович снова заснул, но, видно, в эту ночь выспаться ему было не суждено: в четыре часа утра два кулака настойчиво застучали в окно.

Григорий Александрович вскочил:

– Что такое?!

– Вставайте! – кричал Вернер. – Скорее!

Григорий Александрович наскоро оделся и вышел.

Воздух был прохладен, небо еще не совсем посветлело.

– Знаете, что случилось? – спросил доктор. Он был бледен, как смерть.

– Что?

– Вахлюев считает, что обнаружил убийцу!

Григорий Александрович на миг остолбенел. Неужели полицеймейстер обошел его?

– Пойдемте скорее! – Вернер потянул Печорина за рукав.

– Куда?

– По дороге объясню.

Они пошли. После внезапного пробуждения Григорию Александровичу было на улице зябко, и по коже то и дело пробегал озноб. Передернув плечами, он взглянул на своего спутника и нетерпеливо сказал:

– Говорите же! Не томите, право! Что за склонность к театральности?

– Простите, я и не думал… – пробормотал, растерявшись от резкого тона, Вернер.

Он рассказал Григорию Александровичу, что некий пьяный казак изрубил свинью, а затем начал бросаться на людей и в конце концов таки догнал какого-то припозднившегося господинчика и разрубил его шашкой от плеча до пояса.

– Именно так, от плеча до пояса, – со значением повторил Вернер.

– Но девушек убили не так, – возразил Печорин.

– Знаю, однако Вахлюев убежден, что нашел душегуба, и собирается его арестовать.

Пьяный казак? Нет, он не мог оказаться тем, кого искал Печорин! И Вахлюев должен был это понимать. Значит, полицеймейстер решил добыть не преступника, а козла отпущения – сунуть его Скворцову, и пусть старик порадуется. А если случится убийство во время высочайшего визита? Скажет, что ошибся, и всего делов!

Печорин сжал кулаки. С этим смириться он не мог.

– Казак заперся в пустой хате, – сказал Вернер, шагая рядом с ним. – На окраине города. Туда мы и идем.

Вокруг хаты, двери и ставни которой были заперты изнутри, стояла толпа. Офицеры и казаки спорили, что предпринять. Распоряжался всем полицеймейстер. Его окружали подчиненные, слушавшие начальника с подчеркнутым вниманием.

Григорию Александровичу бросилось в глаза лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотившись на колени и поддерживая голову руками. В ее позе читалась обреченность.

– Это мать убийцы! – шепнул Вернер, уже успевший расспросить кого-то в толпе.

Губы старухи слегка шевелились: молитву они шептали или проклятие?

– Это убийца, – сказал, подойдя, Вахлюев. Спокойно, без убежденности. – Тот, кто нам нужен.

– Он не подходит, – в тон ему ответил Печорин.

Полицеймейстер взглянул на него неприязненно.

– Это чем же?

– Спьяну зарубил первого попавшегося. Где тут связь с предыдущими убийствами?

Вахлюев махнул рукой.

– Где одно, там и другое, – сказал он.

– Короткой дорожкой идете, – заметил Печорин.

– Верно, сложности нам тут ни к чему.

Между тем надо было на что-нибудь решиться и схватить преступника. Никто, однако, не отваживался броситься первым. Вахлюев начинал горячиться, но было заметно, что он и сам толком не знает, что предпринять. В толпе царило напряженное ожидание.

Григорий Александрович подошел к окну и посмотрел в щель ставня: бледный казак сидел на полу, держа в правой руке пистолет. Окровавленная шашка лежала возле него. Он периодически вздрагивал и хватал себя за голову, как будто припоминая, что сотворил. Выпученные глаза его страшно вращались. На человека, заманившего в грот девушек, он не походил. Нет, повесить на него эти убийства Печорин не позволит! Пусть ответит за разрубленного господина, и только. А полицеймейстеру лучше бы посерьезней отнестись к своим обязанностям, а то ведь можно лишиться кормушки, а вместе с ней и мечты о безбедном будущем.

Но сейчас надо было решать, как поступить с казаком.

Григорий Александрович не прочел решимости в его почти безумном, испуганном взгляде и, подойдя к полицеймейстеру, сказал, что напрасно тот не велит своим подчиненным выломать дверь и броситься туда, потому что лучше это сделать сейчас, а не ждать, пока убийца опомнится.