Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Но разумеется, на следующую ночь засыпать пришлось, и в этот раз я увидел стоявший на песке высокий узкий камень, который покрывали древние петроглифы, напоминавшие рунические надписи давно ушедших эпох. И снова я услышал мрачный подземный гул и заметил в тусклом лунном свете неясное движение. Но стоило мне только различить произнесенное шепотом имя Гваи-ти, как картинка вдруг сделалась зернистой, а потом и вовсе померкла.

Это был лишь вопрос времени, и вскоре я уже не мог противиться неведомой силе, что влекла меня в Нью-Мексико. Вероятно, я уже давно подсознательно решил, что мне необходимо выявить объективную истину, найдя место действия своих сновидений; и не важно, из-за какого немыслимого слияния реальностей я узнал об ином мире, столь непохожем на мою повседневную жизнь. Разумеется, я и понятия не имел, где именно среди необозримой пустыни разыгрываются сцены из моих видений.

И все же в один прекрасный день я оказался в самолете, приземлившемся в Альбукерке. Меня охватило странное чувство, будто все происходит не наяву; так обычно чувствуешь себя, впервые попав в те места, о которых раньше лишь читал. Или которые видел во сне.

В аэропорту я взял в аренду полноприводный автомобиль и поехал сначала на восток, а затем на юг. Я и понятия не имел, куда направляюсь, но чувствовал, что могу просто положиться на интуицию. Автомобиль петлял в предгорьях Сандии, и взгляд мой пленяли время от времени мелькавшие в окне терракотовые глинобитные стены и воздвигнутые против койотов изгороди. Я вырулил в пустыню. Вдалеке за бескрайними равнинами, на которых колыхалась высокая трава, клонились под ветром кусты полыни и мескитовые деревья, тянулись вверх острые листья юкки, виднелись неподвластные времени величественные плоские холмы-останцы. Помня о причинах, которые побудили меня отправиться в здешние края, столь отличные от моей родной Новой Англии, я вполне мог ожидать от встречи с пустыней смутного ощущения ужаса и тревоги, но получил совершенно иные впечатления.

Там было очень красиво. Не чувствовалось ничего зловещего в необъятных до головокружения бирюзовых небесах, в зарослях чапареля, в маячивших в отдалении серо-голубых горах, в змеившихся глубоких руслах высохших рек, в идиллических плоских холмах, похожих на безмятежных зверей, пасущихся на песчаной равнине. Я уже и сам толком не понимал, что именно ожидал здесь увидеть, но передо мной предстал чарующий и прекрасный мирный край.

Проезжая сквозь это пустынное великолепие, я вслух спрашивал себя: как же можно было допустить мысль о том, что мне встретится здесь что-то призрачное или чудовищное? Впервые за долгое время меня охватило спокойствие, и я подумал, что глупо волноваться из-за необычных, но по большей части безобидных снов. И разумеется, не стоило беспокоиться и из-за того нелепого слова, по чистой случайности напоминавшего имя из мрачных преданий юго-запада.

Солнце начало клониться к лиловым горным хребтам на западе, и я подивился красоте пустынного заката. На небе буйствовали яркие краски, которые непросто было бы запечатлеть даже талантливейшему художнику. К югу от городка Корона я свернул на узкую проселочную дорогу, по-прежнему наслаждаясь невероятными видами — кактусами чолья, островками волнистого песка и разраставшимися в свете закатного солнца тенями, которые отбрасывали остролистные юкки и мескитовые деревья. Я напомнил себе, что скоро уже стемнеет и нужно искать место для ночевки и либо вернуться в Корону, либо доехать до Розуэлла или Артижи.

Но до того хотелось бы основательнее изучить эту местность. Было что-то завораживающее в здешнем пейзаже.

Я свернул на еще более узкую дорогу. Машина подскакивала на ухабах в облаке пыли, и я не без удовлетворения осознал, что никогда еще на моей памяти не забирался так далеко от человеческого жилища. Скоро дорога превратилась в усыпанную камнями едва видимую тропу, по которой непросто было проехать даже тому вездеходу, который я выбрал. Повсюду темнели заросли чапареля, и, хоть новизна пейзажей и вызвала во мне оживление, впервые с момента приезда в Нью-Мексико я начал подозревать, что за всем этим может таиться и нечто обманчивое. Но я все еще был очарован и не испытывал особого желания возвращаться в людные места.

Наконец дорога, которая к тому моменту уже превратилась в простую череду каменистых прогалин среди кактусов и мескитовых деревьев, стала совершенно непроезжей. Я остановил автомобиль, вышел из него и направился вперед в сумерки, внимательно глядя под ноги. Раз я остановился посмотреть на едва заметную в темноте гремучую змею, которая скользнула во мрак, и услышал характерный пугающий звук — словно в вечернем воздухе зашуршали сухой бумагой. В этих местах, несомненно, следовало соблюдать осторожность, и встреча со змеей послужила достаточным поводом для того, чтобы задуматься о возвращении.