Игорь Безрук - Калейдоскоп [рассказы - СИ]

Солдаты было попятились к выходу, но старшина пристыдил их:

— Вы что, сосунки, мышей испугались? Живо за работу!

Нехотя солдаты подняли отброшенные топоры и распределились. В руках старшины зажужжала электропила и яростно врезалась в одеревенелый ствол. Вслед за ней с боков застучали топоры. Удары сыпались один за другим, второпях, неуклюже. Стволы дрожали, ветви качались, листья хлопали по лицам и потным спинам. Вскоре все звуки слились в один монотонный гул. У солдат от шума заложило уши, а от страха и от желания поскорее все закончить неистово колотились сердца.

— Старшина! — неожиданно, стараясь перекричать всё, закричал один из бойцов. — Старшина!

На миг прервавшись, прапорщик посмотрел вверх, туда, куда указывал солдат, и оторопел. Кровля обрушилась, проломав пробитый фикусом потолок второго этажа, и готова была вот-вот сорваться вниз.

— Бросай работу! — не стал долго думать старшина. — Всем во двор!

Солдаты будто только того и ждали: ринулись к выходу, сталкиваясь спинами и боками, огибая стволы и перепрыгивая через корни. В общем коридоре рухнул потолок и накренилась стена соседней квартиры. Уже кричал в мегафон капитан, приказывая покинуть здание, сыпалась штукатурка, где-то трещали доски и стекла.

Старшина поспешно гнал бойцов:

— Быстрее, сынки, быстрее! Не застревать!

Успели. Выскочили в самый раз. Едва отряхнулись, как снова заскрипело, зашуршало, посыпалось. Черепица лопалась и падала внутрь. Через десять минут дом рухнул, обдав всех огромным облаком пыли. Из-под обломков разрушенного здания, сбросив с себя излишнюю тяжесть, выпростался гигантский, развесистый фикус. Он стоял величественно и несокрушимо, как некогда, вероятно, стоял знаменитый Родосский колосс.

Солнце палило безжалостно. Песок больно резал глаза и слепил. Океан, будто зеркало, отражал яркие солнечные лучи, и даже в затемненных очках на него невозможно было смотреть. А ведь была еще только первая половина дня. В полдень в этих местах вообще загорать было невозможно. В этот час Инга с огромным наслаждением погружалась в прохладную ванну, отделанную под мрамор, полную белоснежной пузырящейся пены, и ни в какую не хотела из нее выбираться. Макс же беспрерывно пил охлажденное «Пепси» и вяло перелистывал свежий русскоязычный «Плейбой», которых тут продавалось полным-полно специально для приезжих русских туристов. А наших тут было не меньше, чем «Плейбоев», они давно и надолго оккупировали здешние шикарные пляжи, сочные лагуны и уютные бунгало — и их теперь ничем не удивишь.

Только часам к трем-четырем, когда немного спадала умопомрачительная жара, утомленные и радостные, что вырываются, Инга и Макс покидали надоевшую душную гостиницу и шли на пляж, куда постепенно, как ленивые морские котики, сползались местные бронзовые обитатели.

Минуло только четыре дня, как они приехали. И хотя тут они впервые, Инга особо не горела желанием броситься осматривать местные достопримечательности, она решила сперва подзагореть, а потом, не стесняясь своей матовой кожи, одеть что-нибудь открытое.

Солнце словно угождало ей: слало раскаленные ровные потоки один за другим. Инга от них была в восторге, едва успевала менять купальники: на теле должен быть правильный равномерный загар. Она читала накануне их поездки на острова в каком-то женском журнале об этом обширную статью. Сейчас она прикрыла махровым полотенцем плечи, оставив открытой почти всю свою девичью спину с узкой обворожительной талией.

С океана налетел легкий освежающий бриз, Инга с удовольствием подставила ему покрытое тонким слоем крема лицо и закрыла глаза. Как приятно иногда вот так, отключившись от всего, расслабиться и ни о чем не думать.

Макс лежал рядом и что-то читал. Ну как, скажите пожалуйста, в такую жару можно читать?

— Какая встреча! — вдруг откуда-то раздался мужской незнакомый голос. Инга посмотрела на того, кто это сказал. Им оказался довольно-таки миловидный, упитанный мужчина лет сорока-пяти — пятидесяти в легкой белой футболке, серых шортах и такого же цвета платке вокруг шеи, голову которого покрывал крепкий пробковый шлем.

Мужчина говорил с незначительным акцентом, и поэтому Инга решила, что он, скорее, эмигрант из наших, из русских, чем выходец из Штатов. Так оно потом и оказалось. Сейчас же мужчина с нескрываемой искренней радостью тискал Макса в объятиях.

— Не ожидал, не ожидал. Уж думал, вы не намеритесь совсем после того случая.