Станислав Беломестный - Ошибка Времени

– Уважаемый Хранитель! Я несу личную ответственность за данный проект! И я в очередной раз вас хочу заверить, что все пройдет в соответствии с задуманным планом!

– Ладно. Будем считать, это вопрос исчерпан. Перейдем к следующему. По какой причине вы не устранили необъяснимые аномалии, возникшие во время слияния?

Доктор сглотнул слюну. Это, действительно, была весьма серьезная ошибка, которую он на радостях от завершения первого этапа проекта, не проконтролировал.

– Виноват, Хранитель. Моя вина. Я все исправлю на следующих этапах.

– А вы не подумали о том, что на следующих этапах вам будет не до этого? Что вы должны будете контролировать лишь происходящее, не думая о событиях, имевших место в предшествующих временных отрезках? Вы не подумали о том, что, если в неокрепшее сознание образца попадет хоть пылинка невозможности или непонимания, все может рухнуть?

– Хранитель, – Доктор бормотал, глядя на носки своих ботинок. – Хранитель, я немедленно отдам распоряжение перепрограммировать аномалии, слив их задним числом с последующими этапами проекта.

– Ваше счастье, что об этом проекте никому неизвестно, кроме меня и вас. И моя глупость, что я поддался на ваши уговоры. Вы понимаете, что может произойти, если Источник достигнет искомой стадии, но не по методикам Создателя? Вы отдаете себе в этом отчет?

– Отдаю, Хранитель.

– Тогда идите и работайте! Обо всех результатах докладывать мне лично! Каждые три часа! В экстренных случаях – незамедлительно! Все ясно?

– Да, Хранитель. До встречи.

– До встречи.

5.

Стэнфорд открыл очередную бутылку виски и разлил ее своим близнецам.

– Итак, мы – четверо Стэнфордов! – пьяно провозгласил он! – Четверо братьев, разделенных временем! Мы находимся, хрен знает, где! Хрен знает, когда! И хрен знает, зачем?

Стэнфорд опрокинул стакан. Все настолько перемешалось, что он перестал осознавать себя, как истинного Стэнфорда, из этого, реального времени. Может, он – лишь один из них, выдернутых из непрерывного, нескончаемого потока, а настоящий Стэнфорд – вон тот, в белых кроссовках? Или вон тот, в грязном сером свитере. А может, каждый из них сейчас сидит и думает то же самое про себя? Хотя ему было, по сути, плевать. Первое время Стэнфорд беспокоился, чтобы Доктор его не спутал с остальными, чтобы воспринимал именно его именно как единственно реального Стэнфорда в то время, как остальных стоило считать клонами времени.

Однако после череды непонятных тестов, экспериментов, постоянных уколов и сеансов психотерапии Стэнфорду стало плевать, кто из них кто. Точнее, не плевать, но он отчетливо понял, что не имеет действительной возможности определить, что он тот, за кого себя принимает. Остальные Стэнфорды вели себя в точном соответствии с его манерами поведения, выполняли те же действия, что выполнил бы он в той или иной ситуации.

Кроме того, у Стэнфорда в последнее время стали часто возникать непонятные видения. Все они были разные, и имели абсолютно разный сюжет, но у всех у них было нечто общее, связанное с зеленым цветом. Не обычным зеленым цветом, которым дети рисуют один из цветов радуги, а жуткий, едкий цвет, который туманной змеей вползал в мозг и застревал там, жестоко жаля сознание. И дом. Обязательно везде присутствовал дом такого же зеленоватого оттенка. Стэнфорд никогда раньше в жизни не видел этого дома, и откуда в мозгу возникал его образ, было совершенно непонятно.

Но самое странное, что Стэнфорд стал путаться во времени, в местах, где он был, у него стали появляться провалы в памяти, либо, наоборот, возникать ощущение того, что он раньше был в этом месте, но, когда именно, ему не удавалось вспомнить.

Он пытался записывать свои действия и ощущения в блокноте, но каждый раз блокнот неизменно терялся самым непостижимым образом. Так, один раз, когда ему принесли в палату завтрак, Стэнфорд как раз заканчивал очередную запись. И, как только дверь палаты открылась, он тут же спрятал блокнот под подушку. Когда разносчик ушел, Стэнфорд блокнота под подушкой не обнаружил, хотя был готов поклясться, что разносчик не подходил так близко, чтобы суметь вытащить блокнот.

Иногда он начинал завтрак, когда за окном едва вставало солнце, но, как только он заканчивал пить свой кофе, за окном уже мерцали сумерки. Стэнфорду казалось, что он сходит с ума. Нет, он, конечно, знал, что находится на лечение в психиатрической больнице, но, до перевода к Доктору, у него наблюдалось явное улучшение. Ему даже снизили ежедневную дозу принимаемых лекарств. Сейчас же он стал сомневаться, что по-прежнему находится в психиатрической лечебнице. Вокруг сновали люди в белых халатах, в воздухе стоял запах лекарств, но он не видел ни одного пациента, кроме себя и своих двойников. Не могли же ради него отгрохать целый больничный комплекс? А комплекс явно был немалым. Только Стэнфордам разрешалось свободное посещение четырех этажей. А сколько их было всего – оставалось только догадываться. Но, судя по обилию кнопок в кабине лифта – не менее двенадцати. Что творилось на остальных этажах – ни одному из Стэнфордов было неизвестно, доступ был ограничен.