— Да, работаешь без устали! Вот только количество набранных знаков с тобой не согласится.
— Посмотри на себя, мисс Продуктивность! Отлично, уходи. Порываю с тобой навсегда. Но помни о брачном договоре, сучка. Тебе достанется Ной и машина. Мне — Маршалл. Неплохо звучит?
— Бенни, если кто-нибудь другой на планете назвал бы меня сучкой, думаю, я уложила бы его на лопатки одним махом. Но когда это говоришь ты, я радуюсь. И не думай, что я шучу. Это грустная правда. Не знаю, что это обо мне говорит.
— То, что ты изумительная. И тебе, как и твоему мальчику, нужна новая пара туфель.
Клэр улыбнулась и вышла из кабинки, закинув сумочку на плечо. Миновала большие панорамные окна, выходящие на деловой центр города, запруженный машинами, и — вдалеке — Харбор-Бридж. Вода казалась серебряной и неприветливой, как на старой, утратившей былое очарование открытке. Клэр помахала все еще работающим коллегам и миновала пустующий стол Ракель. На нем осталось несколько листков и плюшевая панда с сердечком в лапах.
Как и Ракель, Клэр никогда больше не увидит свой рабочий стол.
Мир за окнами машины казался мутным: расплывались дома, здания, луч солнечного света. Из теплого «Форда» на мир смотрели глаза — Ной носом прижался к стеклу, от дыхания оно затуманилось. Он нарисовал смайлик, и тот исчез. Пальцы Ноя замерзли. Он сунул их в рот и сосал, пока к коже не прилила кровь. Вскоре она разошлась, оставив на кончиках пальцев красные звездочки.
Он не хотел новых ботинок. Ничего не хотел. Только ехать в машине, целую вечность, свернувшись в комочек, и спать, пока «Форд» раз за разом сворачивает на бесчисленных перекрестках.
***
Жуки разбивались о ветровое стекло, пока фургон грохотал по дороге. В отделении для перчаток гремели мелочь, ручки и батарейки, но шум заглушали рев двигателя и музыка.
Пластиковые коробочки саундтреков к фильмам вибрировали в отделении для кофе на дверце: «Хэллоуин 3: Время ведьм», «Магнолия», «Синий бархат», «Фарго». Голова Фредди Крюгера кивала Маршаллу, пока он отбивал ритм на руле. Игрушка не сводила с него глаз. Фары проезжавших мимо машин превращали ее в темный силуэт.
Движение было ужасным: он еще не скоро попадет домой. Маршалл вытянул шею, чтобы заглянуть вперед. Свет задних фар идущей впереди машины исчез за углом. Маршалл прищурился, наклонился к приборной панели и почувствовал, как сжался его желудок. Эвкалипты у дороги мерцали, как рождественские елки, залитые светом полицейских мигалок.
— Вот черт.
***
Клэр смотрела на сына, настолько бледного, что это пугало, в зеркало заднего вида. Его кожа была нежной, ресницы — слишком светлыми. Из-за этого он казался напряженным, словно постоянно чего-то ждал — она не знала, чего именно. Или же Ной просто был разочарован? Клэр вздохнула. Если так, она не могла избавиться от чувства, что была тому виной.
Клэр знала, что в школе ему приходилось трудно, что одноклассники могли быть жестокими, но разве это не часть взросления? Испытание, которое нужно пройти, чтобы стать сильнее? Она не хотела говорить сыну то, что знали все родители, но о чем предпочитали умалчивать: «Тебе придется научиться справляться с этим, потому что с возрастом станет лишь тяжелее». Когда ты подросток, проблемы кажутся неразрешимыми. Ее попытки объяснить, что все плохое пройдет и мечты со временем воплотятся в жизнь, ни к чему не привели.
— Как дела в школе, милый?
Вместо сына ей ответил вновь зарядивший дождь. Фары проезжавших мимо машин отбрасывали на лицо ребенка грустные, струящиеся тени.
Испытываешь меня, Ной?
Было бы так легко на него рассердиться, ведь сын вел себя грубо. Неужели она не смогла воспитать его как следует?
— Много задали на завтра? — спросила она, следя, чтобы в голосе не прозвучала тревога или гнев. — Я могу помочь, если хочешь.
Тишина.
***
Чья-то машина врезалась в дерево. Два полицейских фургона и скорая стояли рядом, глянцево мерцая в свете множества фар.
Сердце Маршалла забилось быстрее. Он убавил громкость, чтобы сконцентрироваться на мыслях, но музыка осталась звучать саундтреком к происходящему, подчеркивая медленные движения полицейских с фонариками и деревьев, раскачивающихся на предгрозовом ветру.
Его мозг превратил происходящее в кино. Так безопаснее. Маршалл не глазел, как другие водители, просто представлял реальность фикцией, чтобы справиться со случившимся. К счастью, трагедии не коснулись его жизни: родители все еще были живы и он был с Клэр достаточно долго, чтобы не попасть в неловкое положение при встрече с его бывшей девушкой. Он не знал, с чем сравнить увиденное. Разве что с одним происшествием из детства в Джеймсбридже, которое засело в его сердце, как старая заноза. Каждый раз, когда он вспоминал о нем, прежняя боль возвращалась. Маршалл легко признавал, что он не самый мудрый человек на земле, но прожил достаточно, чтобы понять: некоторые раны, даже маленькие, не заживают.
Читать дальше