Иван Булавин - Грешник [СИ]

— Эванс, — сказал тихим голосом Сэм, протягивая винтовку, — возьми, я плохо стреляю.

Ни слова не говоря, командир принял винтовку и прижал приклад к плечу. Снайперские навыки тут были и не нужны особо, цель рядом, главное быстро перезаряжать. Вскинул винтовку и Фёдор, как ни странно, но движения его отличались непонятно откуда взявшимся профессионализмом.

— Медленно отходим назад и стреляем, — объяснил нам Эванс, — чем позже ввяжемся в рукопашную, тем целее будем.

Я тоже вынул из чехла дробовик. Патронов у меня сорок штук, плюс два заряжены, а за счёт разлёта картечи, можно убить ещё больше народа, толпа плотная, да только всё равно не дадут мне все расстрелять.

— Огонь! — коротко скомандовал Эванс.

Первый залп выбил нескольких из первого ряда, белые одежды окрасились кровью, раздались крики боли и отчаяния, в атаку они пока не кинулись, зато в нас полетели камни и палки. Новый залп, снова крики и кровь, переломить ружьё, пустые гильзы падают к ногам, новые покидают разгрузку, три-четыре секунды и я снова готов к стрельбе. Выстрел, ещё, перезарядка. Дистанция всё сокращается, крики боли и отчаяния сменяются криками ярости. Бешеные глаза и перекошенные в крике рты, окровавленные одежды и руки с оружием, тянущиеся к нам.

— Гранаты!!! — заорал Эванс, и две последние гранаты полетели в задние ряды.

Взрывы не только раскидали нападавших, но и обрушили часть стены, хотя проход ещё остался. К сожалению, других это не остановило, они скользили по крови и внутренностям убитых товарищей, но продолжали идти на нас. Три метра, выстрел, два, выстрел, один, последний раз я выстрелил из револьвера практически в упор в грудь молодому худощавому пареньку с длинными тёмными волосами. Больше мы не стреляли.

Увернувшись от обрушившейся на меня мотыги, я ударом ноги отшвырнул нападавшего, принимая следующего животом на нож. Рядом Эванс ударом мачете снёс голову ещё одному. Фёдор, перехватив винтовку за ствол, орудовал ей, как дубиной, неумело, но старательно. Узкая дорога пока не позволяла врагам окружить нас, у них получалось только теснить нас вниз по дороге, но численное превосходство уже начинало сказываться. Только я сбил с ног одного, как на меня навалились двое, а нож, как назло, застрял в чьих-то рёбрах. Они были безоружны, да и драться, как я понял, совсем не умели, но стратегию выбрали правильную, просто повисли на мне, четырьмя руками вцепившись в одежду, а третий уже замахивался тяжёлой палкой. Увернуться получилось, удар пришёлся не по голове, а по ключице, больно, но кость, вроде бы цела. Тут отличился низкорослый Сэм, проскользнув между нами, он пырнул своим стилетом в бок мужика с палкой. Тот со стоном начал оседать, выплёвывая кровь, а я тем временем, ударил головой в переносицу одного из висящих на мне, а второму выкрутил запястье так, что обе руки разжались, а сам он с жалобным воем откатился в сторону.

Слева от меня ревел раненым динозавром Эванс, лицо его было залито кровью, но непонятно было, чья это кровь. Силач безостановочно работал кастетом и мачете, нападавшие на него раз за разом откатывались, держась кто за разрубленную голову, кто за разрезанный живот, а кто-то и просто за разбитую физиономию.

Я высвободил кинжал, стало легче, выпад, укол, готово, ведите следующего. Убил или нет, неважно, противник из строя выведен. От очередного удара Фёдора о чей-то особо прочный череп, приклад его винтовки разлетелся в щепки, но находчивый, словно Мюнхгаузен, чёрт не растерялся и, подхватив какую-то кочергу, обронённую противником, принялся бить уже ей. Пока мы побеждали, но человеческий поток всё не прекращался, а руки от усталости двигались всё медленнее, скоро перестану успевать, да и время дорого, неизвестно, сколько продержатся Курт и Эрнесто.

Ещё один работник мегахрама сделал выпад какой-то деревянной рогаткой. Руки у меня были заняты, отбить удар не получилось, только и смог, что отпрыгнуть назад. Зубья воткнулись в живот сантиметра на два, больно, но жить буду. Окровавленное мачете перерубило черенок, а подскочивший Сэм вогнал в бок нападавшему стилет. Но и сам чернокожий паренёк поплатился за свою смелость. Нас спину ему обрушился удар мотыги, хрустнули кости, Сэм, залившись кровью, упал. Снова схватка, кровь, выбитые зубы, перекошенные яростью и страхом лица. Я уже не чувствовал боли и усталости, организм, сообразивший, наконец, что скоро умрёт, включил последние резервы. Мачете Эванса застряло в очередном противнике, в руке его немедленно появился кнут, который тут же обвил шею следующего. Дёрнув его на себя, Эванс от души ударил кастетом в лицо, судя по звуку, проломив кости черепа.