Влада Ольховская - Внутри

Как я и подозревала, никто в больнице его раны не обработал. Санитары, небось, тихо радовались, что избавились от главной проблемы! Они натянули рубашку прямо на кровоточащие язвы, вот ведь идиоты… Но ничего, я все исправлю.

Я разложила на столе набор для перевязки, приготовилась заняться делом, но так и застыла в движении. Потому что здесь, при ярком свете лампы, я сумела разглядеть куда больше, чем при тусклом освещении больничной палаты. И то, что я увидела, шокировало меня.

Он был весь покрыт шрамами. Весь! Его смуглая кожа, не очень чистая и заляпанная кровью, делала это неочевидным, поэтому я и просмотрела самое главное там, в больнице. Но уж здесь от меня ничего укрыться не могло! Я знала его тело — каждый сантиметр, каждую клеточку. Поэтому теперь я не сомневалась, что шесть лет назад, когда он ушел от меня, ни одного шрама не было!

Хотя я не жалела, что не спросила об этом Анатолия Александровича. Он бы точно не сказал мне правду — как с этими пролежнями, начал бы наверняка заливать что-то про аварию, в которую Руслан попал когда-то. Только я ведь не слепая! Да, я не медик, но кое-что знаю.

Во-первых, эти шрамы были получены в разные годы. Что-то осталось на его коже после того несчастного случая три года назад. А остальное откуда? Вот это, например, похоже на след от удара чем-то острым, но не ножом, а как будто… копьем? Или палкой проткнули? Или на арматуру напоролся? В любом случае, дико! А вот это ожог, и не термический, а кислотный… А еще…

— Господи, — прошептала я. — Родной, что же с тобой случилось!

Он не ответил мне, а когда я коснулась самого жуткого шрама, Руслан даже не шелохнулся. Как будто меня не было — или его не было здесь, со мной.

Я сейчас даже об этом сокрушаться не могла, меня завораживало то, что осталось на его коже. Это не новый шрам — но и не слишком старый, трех лет, похоже, еще нет! Такой большой, но незаметный из-за того, что он на боку, на уровне ребер, под рукой. А шрам ведь крупный, неровный, такой не оставит ни лезвие, ни пуля. Это…

У меня была всего одна догадка, но она казалась настолько невероятной, что я просто не могла в нее поверить. Я намеренно отталкивала ее, искала альтернативы, однако альтернатив не было. Мне пришлось принять невозможную правду…

На коже Руслана остался след от изогнутых, нереально огромных звериных когтей.

— Катька, ты с ума сошла?! Что это, месть? Но ты же взрослая женщина, ты не имеешь права вести себя так!

Наверно, в моей ситуации, чтобы окончательно не рехнуться, нужно искать маленькие плюсы и сосредотачиваться на хорошем. Например, на том, что ночь прошла спокойно и никто на этот раз по зеркалу не стучал. Я постелила Руслану на диване и первое время чутко прислушивалась: как он там, не нужно ли ему что-то? Но в его комнате было тихо, и я, утомленная событиями дня и предыдущей ночи, тоже уснула.

На утро он был здесь, со мной, и с ним ничего не случилось. Чем не плюс? У него по-прежнему не было тех страшных приступов, о которых предупреждал меня врач. Руслан был послушным мальчиком, и хотя меня это угнетало, я вынуждена была признать, что такая покорность упрощает мне жизнь.

Но за хорошее надо платить, и вот она моя плата: вопли, которые наверняка разносились на три этажа.

Я знала, что так будет. Наташка — человек разумный, но… темпераментный. Я бы сильно удивилась, если бы она одобрила мое решение! Так что, приглашая ее в свою квартиру и рассказывая ей правду, я морально готовилась вот к такому взрыву.

Не то чтобы мне так уж хотелось выслушать поток критики в свой адрес, просто поступить иначе я не могла. Наташка была единственным хорошо знакомым мне врачом — и одной из немногих, кому я все еще доверяла.

Она работала хирургом, а это по умолчанию профессия, где женщин не жалуют. Откуда я это знаю? Да от Наташки слышала раз сто — и, думаю, услышу еще столько же. Вряд ли ее жалобы были пустыми, скорее всего, пациенты на самом деле просили, чтобы им назначили врача-мужчину. Логика у них была проста: женщины слабее физически, легче срываются и поддаются настроению. А Наташка своими бурными вспышками эмоций себе репутацию не укрепляла! Нельзя ведь было объяснить всем пациентам, что в жизни она одна, а в операционной — совсем другая.

А вот я знала ее достаточно хорошо, чтобы доверить ей свою тайну. Мне нужно было, чтобы она осмотрела Руслана — эти его странные шрамы. Она могла понять куда больше, чем я!

— Это не месть, Наташа, — ответила я. — Если бы я хотела ему отомстить, я бы просто послала его в какую-нибудь захудалую больницу, где его сгноили бы заживо.