Стивен Кинг - Телефон Мистера Харригана

— Когда человеку исполняется шестьдесят восемь, — сказал он, — ему больше не нужны витамины.

— Правда?

— Нет, — ответил Мистер Харриган. — Я так сказал, чтобы оправдать свои вредные привычки. Ты заказал спутниковое радио для этой машины, Крейг, или нет?

— Заказал, — Через папин домашний компьютер. У Мистера Харригана таковой отсутствовал.

— Ну, и где же оно тогда? Всё, что я могу тут услышать — этого пустозвона Лимбо.

Я показал ему, как переключиться на радио XM. Он крутил кнопку, пропустив не меньше сотни станций, пока не нашёл ту, которая специализировалась на кантри-музыке. Играла песня «Оставайся со своим мужчиной».

Эта песня до сих пор вызывает у меня озноб и дрожь, и, я думаю, так будет всегда.

В тот день, на одиннадцатом году моей жизни, когда я и мой отец сидели пили свой «Спрайт», и смотрели вверх на большое здание (которое жители Харлоу обычно называли Большой Дом, в точности, как и тюрьму Шоушенк), я сказал:

— Обычная почта это круто.

Отец закатил глаза.

— Электронная почта — вот, что круто. И сотовые телефоны. Эти вещи для меня, как чудеса. Ты слишком молод, чтобы это понять. Если бы ты вырос, имея только смежные телефонные линии, охватывающие четыре дома, — включая дом миссис Эдельсон, которая никогда не затыкалась, — ты, возможно, почувствовал бы разницу.

— А я когда получу сотовый телефон? — этот вопрос я задавал целый год, особенно часто после того, как в продажу поступил первый айфон.

— Когда я решу, что ты достаточно взрослый.

— Как скажешь, папа, — настала моя очередь закатывать глаза, что вызвало у него смех.

Но он снова стал серьёзен.

— Ты себе представляешь, насколько богат Джон Харриган?

Я пожал плечами.

— Я знаю, что он владел собственными предприятиями.

— Он владел кое-чем покруче, чем предприятия. Перед тем, как выйти на пенсию, он был генеральным директором компании под названием «Оак Энтерпрайз». В собственность этой компании входили судоходная линия, торговые центры, сеть кинотеатров, телекоммуникационная корпорация. Да я всего и не знаю. Когда дело дошло до Большой Доски, «Оак» была одной из крупнейших компаний.

— Что такое Большая Доска?

— Фондовая биржа. Этакая азартная игра для богачей. Когда Харриган продал свою компанию, эта новость не просто ютилась где-то в бизнес-колонке «Нью-Йорк Таймс», она красовалась на титульном листе. Парень, который разъезжает на шестилетнем «форде», живёт в конце грязной дороги и платит тебе по пять баксов в час, а ещё посылает однодолларовые лотерейные билеты-стиралки четыре раза в год, сидит на деньгах, суммой более, чем один миллиард долларов. — Отец ухмыльнулся. — И мой худший костюм, который твоя мама заставила бы меня отдать на благотворительность, будь она ещё жива, даже лучше, чем его костюм, который он надевает в церковь.

Я находил всё это весьма интересным, особенно мысль о том, что Мистер Харриган, у которого нет ноутбука и даже телевизора, когда-то владел телекоммуникационной корпорацией и сетью кинотеатров. Готов поспорить — он и не ходил никогда в кино. Он был тем, кого мой отец называл «антимодернистом», имея в виду (помимо прочего) человека, который не жалует всякие гаджеты. Спутниковое радио было исключением, потому что Мистер Харриган любил кантри-музыку и ненавидел рекламу на WOXO-FM, которая была единственной станцией, крутящей кантри, которую могло ловить его автомобильное радио.

— Ты знаешь, сколько это миллиард, Крейг?

— Сто миллионов, да?

— Бери выше. Тысяча миллионов.

— Ого, — сказал я, только потому, что тут, судя по всему, требовалось сказать: «Ого!». Я понимал, что такое пять долларов, и понимал, что такое пятьсот долларов — цена за подержанный скутер на распродаже по Дип Кат Роуд, которым я мечтал владеть (ну что ж, удачи с этим), и теоретически я понимал, что такое пять тысяч долларов, которые мой отец поднимал каждый месяц, будучи торговым агентом в «Пармело Тракторс» и «Хэви Машинери» в Гейтс Фоллс. Папа всегда вешал на стену свой портрет «Торговец месяца». Он утверждал, что всё это пустяки, но я-то знал правду. Когда он получил «Торговца месяца», мы пошли пообедать к «Марселю», в причудливый французский ресторанчик в Касл Рок.

— «Ого» — это верно, — сказал отец и отсалютовал стаканом большому дому на холме со всеми его комнатами, которые по большей части были бесхозными, и лифтом, который Мистер Харриган ненавидел, но вынужден был использовать из-за артрита и радикулита.